| 
 Я безсилію…
 Тлію…
 Пішов, загубився в юрбі…
 Поривання до тебе не применшує лиха,
 Не розквітне вікно перельотом листів, голубів,
 Сивий Всесвіт, завмерши, не видихує вдиху…
 Не тамуються голод і спрага, нависла блакить,
 Не змінити реалій, на шляху – перешкоди.
 Я кохаю тебе. Та не це мені зараз болить.
 Кровоточили русла…. Постиралися коди.
 
 Вже немає чарунки для мислі – чи будемо вдвох.
 Зігріваю синичку – підранена ніжка,
 Ще котятко приблудне біжить…
 Може бути, що Бог
 Обернувся на знайду – перевірити трішки,
 Бо Творцеві природно вдавати на стежці утрат
 Пілігрима, бідаху чи й трьох… Дні – шаради.
 Я люблю тебе й досі. Лише у безгучний мій ад
 Не вривайся кімвальним дзвінком – і не «радуй».
 
 Може, ти уже мрієш про ніч на моїх килимках,
 Чечевицю – з долоні, шмат висхлого сиру?
 Я кохаю тебе, а це значить – хутчіше тікай,
 І за рогом, у скопищі тіл, облюбовуй кумира…
 
 Ну навіщо лишився зі мною? Замогильна ніч
 Ожила, малям лементить… Не настачиш вати.
 Або ти – або птиця. Ще й котик… Людина ж одвіч –
 Перед Вишнім нага…
 Не затрешся між кошеняток,
 В ряд не виставиш їх: це біжить за вчорашній гріх,
 Те – за літній, а десяте – за позаторішній…
 Я кохаю тебе. Та притулок не вмістить усіх.
 І згадати боюся, хто гойдав шафи, ніші…
 
 
 
 [/i]
 
 Я уста...
 
 Я устала. Мне плохо. Я думаю о тебе.
 К сожалению, мысль о тебе не уменьшит плохо.
 Не украсит окно перепорхами голубей,
 не заставит Вселенную выдохнуть даже вдоха.
 
 Не накормит она, не напоит, не исцелит,
 не исправит ни капельки мир и его препоны.
 Я люблю тебя. Только не это сейчас болит.
 А болело ли это когда-нибудь, не припомню.
 
 Разве будет им место, раздумьям о нас с тобой,
 если нынче я в дом принесла с перебитой ножкой
 птицу. Или котенка. А может быть, это Бог
 притворился котенком – проверить меня немножко.
 
 Ведь Ему не впервой притворяться- то – стариком,
 нищим, путником, даже тремя – чтоб сильней запутать.
 Я люблю тебя, только кимвальным своим звонком
 не врывайся ты в адскую тишь моего приюта…
 
 Или тоже мечтаешь ты в нем получить постель,
 чечевичную кашу и ломтик сухого сыра?
 Я люблю тебя, – значит, беги поскорей отсель –
 и до следующего приемлемого кумира.
 
 Ну, зачем ты остался? Мертвецкая тишина
 ожила и вопит, как младенец, – не сунешь вату.
 Или ты – или птица. А может, котенок. Наг
 человек перед Вышним – не спрячешься и в котятах.
 
 Не расставишь их в ряд: этот будет за этот грех,
 тот – за тот, а десятый пойдет за забытый пятый…
 Я люблю тебя. Только приют мой не вместит всех.
 Даже вспомнить чудовищно, что он вмещал когда-то…
 
 Марина Матвеева
 
 |