| Його добре дерево предків  в небо проросло до сонця.
 Його веселий сенс вдоволе
 божественний склеп-сон-щедросльоз
 черешні-сонцепоклонниці...
 
 Все ж бо стомлене хресто-пчоло
 з всеоком преться за конем від воротії.
 Польовнеє передень коренем осокорів.
 Через день воскресне Сокол словом.
 Побачемно новородженого.
 
 Богородиця в сорочці з льону.
 Стельмород.  Торговед.
 Кожному дозволено солоденького.
 Простерло степом олелечене
 вольне доле. Зеленодоле моє.
 
 Олеже-золоте, всеведне подорож
 долом, де Всебог з Господом-сонцем
 п'є сочне молоко. А потім сопе.
 Серед неба вороще-вороне молоде.
 
 Ой, щей охопе тебе на все пооране полечко.
 Безсмерте-око в рябої отої корови,
 препрочервонене сферне охоплює все.
 Довге плесо, Боже-Донець зоречком,
 де сонце-черево-жерлом ніяк
 не пережереться
 пожовклих зірок.
 
 Лебедь-весно сповне зелене море
 без негод, Мертво коще-жертво,
 ото не проскоче, не поверне вже
 особлене Солохом недобре, зло з пожеж.
 Повне торжество розпочне в момент.
 
 Сонцеворот переможе чорні промені.
 В темне пекло попереду йде в розкош Печор.
 Вождь вечеряє з першотворцем жертв.
 Первовод це все добро в серці з пшеном.
 Дорого, чо йдеш колом по золото через десно.
 
 Донько,  двором проходь, то через зело.
 Котрогось терен-здоровега вколе посеред степу?
 Молодь пожне поле,  повстеляє солому долом.
 Котрого соловей всьоме  погоне  верством
 Позве поворотом толок до моров та перепочт.
 
 Епосе-горе, погребське двоморне пекло, середеське.
 Отой спорохне, проверне мощнем весновод.
 Всоте вогнем почетверне герой свещом.
 Необмолочене зерно розповельне в сезон.
 
 Пройшов  сон в сквер весни,
 то не дощ-говор в середу,
 то Борей-джерело,
 тобі перешкоде тепло.
 
 Грозе-вороне, горе-вербо не ворухворне.
 Сонце в день. Сходе легко жде моїх похорон.
 Довго веде вогнем сонця повз берег,
 де переоране древнє зерно в пересмерть.
 
 Де потомне не збереже роздорне, розстемне.
 Боже, це болотне не здохне від безсоння.
 Перешкоде  ведмедиці легконочу веснянку.
 
 
 .
 
 |