В двенадцатом часу, на распродаже жизни,
где брошен скорбный скарб в глумящуюся пыль,
где каждый третий нищ, и знает он, что – низший,
корнями жалких рук сжав горькую бутыль

(как жалок человек, дрожащий над предметом!),
где растерялся стыд среди трусов, кальсон,
и солнце тянет воз по взмыленному небу,
на кочках облаков теряя колесо,

я увидала всё… И больше… Так, немилой,
приду сюда и я – сбывать свою тужиль.
И страшно станет мне, что я не дорожила
тем, кем должна была, могла бы дорожить.