Врач говорил: «Дела твои – говно.
Ещё лет пять поегозишь и в ящик».
Как будто бы кому-нибудь дано
Грядущее предвидеть в настоящем.

Я на глазок примерил цифру пять,
И вмиг всплыла гнетущая картина:
Приду домой и лягу умирать,
Усталый и потрепанный мужчина.

Но врач стращал, не экономя сил,
Прогнозами сомнительного толка.
«Не сразу рухнешь, – веско говорил, –
А будешь тлеть мучительно и долго».

Он наложил и вето и табу
На дюжину родных моих привычек.
«Я б не хотел видать тебя в гробу,
Поскольку ты мне очень симпатичен».

Вот так удар, никак не ожидал.
Я потянулся пятернёй к затылку,
Припомнив пеной дышащий бокал
И матово вспотевшую бутылку.

Дилемма предо мной, ни дать ни взять.
С какого боку к ней мне подобраться?
Или, пия, прожить ещё лет пять,
Иль, не пия, годков пятнадцать-двадцать.

Но, вдуматься, к чему мне двадцать лет
Никчемного пустого прозябанья
В стране, где места не было и нет
Рассудку, справедливости, дерзанью?

Уж лучше пять, но так, чтобы с плеча
Добить свой век, абсурдный и жестокий.
От всей души благодарю врача
За вовремя подсказанные сроки.

Не дрогну, не взреву, не загрущу.
Я несть числа могу ногой на грабли.
И ни за что теперь не пропущу
Ни двести граммов, ни пятьсот…
Ни капли.