укр       рус
Авторов: 415, произведений: 44153, mp3: 334  
Архивные разделы: АВТОРЫ (Персоналии) |  Даты |  Украиноязычный текстовый архив |  Русскоязычный текстовый архив |  Золотой поэтический фонд |  Аудиоархив АП (укр+рус) |  Золотой аудиофонд АП |  Дискография АП |  Книги поэтов |  Клубы АП Украины |  Литобъединения Украины |  Лит. газета ресурса
поиск
вход для авторов       логин:
пароль:  
О ресурсе poezia.org |  Новости редколлегии ресурса |  Общий архив новостей |  Новым авторам |  Редколлегия, контакты |  Нужно |  Благодарности за помощь и сотрудничество
Познавательные и разнообразные полезные разделы: Аналитика жанра |  Интересные ссылки |  Конкурсы, литпремии |  Фестивали АП и поэзии |  Литературная периодика |  Книга гостей ресурса |  Наиболее интересные проекты |  Афиша концертов (выступлений) |  Иронические картинки |  Кнопки (баннеры) ресурса

Распечатать материал
Опубликовано: 2007.04.10


Эсмира Травина

Творчество Ларисы Чернышевой


в свете нереалистических течений
в литературе и искусстве



Вступление


Чтобы читатель, сталкиваясь с неполным пониманием того или  иного термина, не был вынужден обращаться к словарям и справочникам, определения некоторых понятий поместим прямо здесь. Начнем с  лирического героя как наиболее неоднозначного и спорного: некоторые литературоведы считают это понятие неточным и вообще от него отказываются. Однако же это весьма удобный термин, просто надо иметь в  виду его условность. Итак…

ЛИРИЧЕСКИЙ ГЕРОЙ (иначе — лирическое «Я», образ поэта) — условное литературоведческое понятие, охватывающее весь круг  произведений, созданных поэтом; на его основе создается целостное представление о творчестве стихотворца. Внутренний мир ЛГ раскрывается не через поступки или события, а через конкретное душевное состояние, переживание определенной жизненной ситуации в данный момент. Образ ЛГ не следует прямолинейно отождествлять с личностью поэта, хотя между творчеством писателя и его жизненно-эстетической позицией существует единство. Образ ЛГ создается так же, как художественный образ в произведениях других жанров, — с помощью отбора жизненного материала, типизации, художественного вымысла. Т. е. поэта можно назвать прототипом ЛГ.
(У Ларисы Чернышевой есть на тему ранняя эпиграмма-монорим:

О ЛИРИЧЕСКИХ ГЕРОЯХ

Лиричен лирический твой:
окутан лесною листвой,
свободен в любви, как плейбой,
не сломлен плебейской пальбой.

Моя ж героиня — трагична,
при этом слегка иронична,
судьбина у ней горемычна…
Все это — конечно!  — комично.

Поскольку стихи она пишет, как правило, не в радостные минуты жизни, то и ЛГ складывается соответствующий. Можно сказать, что прототип лирической героини Л. Чернышевой более оптимистичен и разносторонен, чем создавшийся на основе произведений образ.)

Следующий термин — МОДЕРНИЗМ (от фр. moderne — «современный») — имеет несколько толкований. Рассмотрим каждый из них.

Очень часто слово  «модернизм» применяется как обозначение самых разных нереалистических течений в искусстве и литературе: экспрессионизма, футуризма, акмеизма, имажинизма, сюрреализма, абстракционизма, «театра абсурда», «поп-арта» и др. Термин  «модернизм» используется как условное обозначение эстетических устремлений художников нереалистического направления к обновлению той или иной художественной системы, представляющийся им устаревшей. В данном значении понятие  модернизма некоторыми гранями соприкасается с понятием  авангардизма. АВАНГАРДИЗМ (от фр. avantgarde — «передовой отряд») — термин, обозначающий ряд так называемых «левых течений» в литературе и искусстве ХХ века. Протест против социальных условий переносился на привычные формы художественного выражения, приводил к отказу от традиций, от реалистического метода. В наиболее крайних формах, например  у французских сюрреалистов, это приводило к разрушению синтаксиса, к попыткам создания некоего нового языка. Однако опыт ХХ века учит, что бунт и эксперимент не всегда означает новаторство — подлинное новаторство прежде всего означает художественное открытие нового содержания, новый поворот темы, новый подход к изображению человека и т. д.
Это первое, преимущественно  эстетическое понимание  модернизма.

Второе понимание — идеологическое (бытовавшее в советской критике): искусство дегуманистическое, отказавшееся от познания объективного мира, замкнувшееся в сфере формальных экспериментов.  Модернизм, таким образом, прямо отождествлялся с декадансом (разграничение только по хронологическому принципу). ДЕКАДАНС (от фр. dekadenc — «упадок») — общее обозначение кризисных, упадочных явлений в философии, искусстве и литературе конца ХІХ — начала ХХ века. В конце ХІХ века мировую литературу захлестнули пессимистические настроения — уныние, страх, перед жизнью, неверие в изменения к лучшему. Термин  «декаданс» возник во Франции, в кружке поэтов-символистов. Когда символизм сменили другие нереалистические течения — футуризм, экспрессионизм, имажинизм, акмеизм, — декаданс стали связывать также с ними.

Сторонники и противники декаданса, употребляя одно и тоже слово, вкладывали в него разный смысл. Те, кто связывал себя с  декадансом, считали, что это явление — важнейший показатель духовной атмосферы сумеречного времени, «конца века», отмеченного упадком во всех сферах жизни и, следовательно, литература и искусство обязаны  отобразить эти важные веяния времени: опустошенность, страх перед жизнью, потерянность во враждебном мире. Одновременно декаденты выступали в роли пророков, творцов новых эстетических и этических ценностей, проповедовали самоценность искусства, его независимость от жизни («искусство для искусства»), чистый эстетизм, индивидуализм.
Противники  декаданса, например М. Горький, называли его «явлением вредным, антиобщественным, с которым необходимо бороться» и считали того же Верлена хоть и талантливым, но безнадежно больным и ущербным поэтом. Разумеется, это — односторонняя оценка  декаданса.  Мерой ценности этого явления служит его эстетическая эффективность — способность в новых формах (не обязательно реалистических, но и условных) показать мир и человека в новых исторических условиях. Закономерно, что конец ХХ — начало ХХІ века ознаменовались взрывом неофутуризма, постмодернизма, фаэзии etc.

Согласно третьей точке зрения,  модернизм — сложный комплекс идеологических и эстетических явлений, парадоксально сочетающий в себе черты регресса и новаторства. С одной стороны — крайний пессимизм модернистского видения мира, недоверие к активному действию, чувство несовершенства миропорядка и невозможности его изменить к лучшему. С другой — модернизм стремится к преодолению отчуждения на сугубо субъективной основе — в сфере духа искусства, которое наделяется всеми признаками объективной реальности. Отсюда склонность художников  модернизма к сложному формальному экспериментаторству.  На скрещении этих взаимообусловливающих тенденций возник АБСТРАКЦИОНИЗМ — искусство, которое абсолютно разуверилось в ценности жизни, замкнулось в сфере отвлеченных форм.
Но модернистское формотворчество, наряду с крайностями и издержками, таит в себе и некоторый позитивный элемент — напряженные поиски новых путей изображения мира и человека необязательно предполагает ориентацию на кризисное мировоззрение. Например, творчество немецких экспрессионистов начала 20-х годов, рожденное революционной атмосферой в мире и в самой Германии, было проникнуто призывом к обновлению мира. Т. е. можно сказать, что передовое мировоззрение, рождая прогрессивное искусство, необязательно предполагает его развитие лишь в формах самой жизни, но также в формах нереалистических направлений в искусстве.

(В скобках хотелось бы заметить, что, несмотря на многозначную трактовку  нереалистических течений, при желании можно таки составить о предмете более или менее ясную картину. Чего не скажешь о попытке разобраться, что же такое  реалистическое искусство. В справочной литературе наблюдается устойчивая традиция переливания из пустого в порожнее, пространные рассуждения о  методе реализма (который, к тому же, делится на критический и социалистический) и на выходе — лишь одно сколько-нибудь вразумительное объяснение: РЕАЛИЗМ — понятие, характеризующее познавательную функцию искусства: правдивое, объективное отображение  действительности, правда жизни, воплощенная средствами разных стилей и видов искусства. Откуда весьма логично вытекает, что все остальные — лживые. Что же касается объективности — это с чьей же точки зрения?!. Вряд ли здесь правомерна апелляция к философским категориям  идеализма и  материализма, —  искусство невозможно втиснуть в прокрустово ложе этих понятий.)

«Правдивым» взглядом реалиста


Современные нереалистические направления в искусстве — отдельная обширнейшая тема. Творчество же Ларисы Чернышевой для наглядности рассмотрим в контексте сложившихся классических представлений о течениях в литературе.
Перед нами — сборник стихотворений «разных лет» НИЧЕГО НЕ ИЗМЕНИТСЯ В МИРЕ (Харьков, 2002). Уже само название говорит о мировоззренческой позиции автора — ничего не изменится в мире… И хотя это строки из стихотворения, где лирическая героиня утверждает, что, невзирая на жизненные перипетии, она «по-прежнему будет счастливой», изъятые из контекста, они производят противоположное впечатление: неверие в изменчивость, в текучесть жизни, — что свидетельствует о  нереалистическом отображении действительности. Впрочем, если обратиться непосредственно к тексту стихотворения, можно убедиться, что, несмотря на, казалось бы, оптимистический конец, в целом оно проникнуто чувством извечной грусти:

Вдруг однажды ты все
                             позабудешь
и меня в одночасье
                       разлюбишь?!
…Ничего не изменится
                               в мире:
звезды снова зажгутся
                         на небе
И троллейбусы будут
                       все так же
друг за дружкой гоняться
                              по нитке…
Даже сон, как и раньше,
                       приснится,
что меня разлюбить
                     ты не можешь,
я по-прежнему
                        буду счастливой.

Это стихотворение — из первой части сборника, в которой представлена так называемая  любовная лирика. Эта часть предваряется эпиграфом: «Печаль есть начало любви к тому, что тебе неведомо» (Клер Галлуа). То есть автор заранее заявляет, что для неё  любовь и  печаль — понятия неразрывные, — что говорит о  декадентском  мироощущении. Даже в самые счастливые минуты жизни героиню не покидает чувство грусти и печали. Вот пример (стихотворение предварено пушкинскими строками — «Мне грустно и легко…»):

Колдует мед-лен-но зима
и, теплым укрывая снегом
заледенелые дома,
за мной поскрипывает следом.

Подслеповатый светофор    
мигает одиноким глазом.
И тишина вокруг  — соблазном  
вести неспешный разговор...

Ушел троллейбус… Ну и пусть, —
не та печаль владеет мною.
Далеким звоном, наизусть:
печаль моя полна тобою

И это в пору, когда героиня любима! Что же она скажет, когда любви придет-таки конец?!. Вот наглядная страница с двумя миниатюрами:

* * *
Холодильник телегой скрипит
(я тебе надоела?)
Ты уходишь, уходишь в июнь…
Хочешь, брюки тебе постираю?

  * * *
я
склонилась
над трупом любви
не поверю
в самоубийство

Налицо  модернистские тенденции. В первом — нереалистическое отображение действительности: «Ты уходишь, уходишь в июнь…». Любой приверженец  истинного реализма  вправе возмутиться — это в какой же такой июнь уходит герой?! Нет, с этим декадансом определенно «надо бороться»! Написала бы без выкрутасов: «Ты ушел от меня», — что и было бы  правдивым, реалистическим отображением действительности!
Второе стихотворение — и вовсе  модерн. Ну разве кто-нибудь видел  труп любви? А может быть, героиня просто сошла с ума от горя и её посещают глюки? Наверняка! — решает  реалист. Тем более что это подтверждается формой: в стихотворении нет ни знаков препинания, ни заглавных букв. К чему эти набившие оскомину модернистские извращения, когда существуют правила правописания?
Следующее стихотворение — в том же духе:

Осенний ветер
           принес разлуку.
Последний вечер.
             Целуешь руку.
Словам постылым
            не стать меж нами.
Стекло забилось
         в оконной раме.
Зима настанет —
             нам только выждать —
укроет память,
           заставит выжить...
И обратится
                 все то, что было
сугробом белым,
         замерзшей птицей.

Скажите, пожалуйста, как могут слова СТАТЬ  между живыми существами?.. Ноу коммент. И другие образы не лучше. Но автору этого мало! Вместо того чтобы выдержать в стихотворении заданную рифмовку по типу АБАБ, в конце — очередной выкрутас:  АББА. Зачем?! Попытки автора оправдаться — «Я так слышу» — не могут быть приняты во внимание: существуют ведь правила построения стихотворения — и не надобно его нарушать в угоду собственного  СУБЪЕКТИВНОГО (!) «слышания».
Еще один пример (первая часть диптиха):

Я молчу и молчу твое имя...
Между нами — невестится истина —
безразлично-жестокое время.
Как безжалостна эта стена!..
Я опять промолчу твое имя.
Я должна промолчать.
Я должна...

Объясните — как можно  молчать имя!  Похоже, автор не очень-то владеет языком… Впрочем — смилостивится правоверный реалист, — это, скорее всего, очередные  модернистские изыски, причем весьма сомнительные, — ну разве можно их сравнить с  правдивым, реалистическим  отображением действительности??

Классические параллели


Вторую и третью часть сборника отдадим на растерзание более лояльному к   декадансу критику.
Но сначала посмотрим, что говорят о себе сами господа декаденты.
Константин Бальмонт, «Элементарные слова о символической поэзии»:

«…Реалисты всегда являются простыми наблюдателями, символисты — всегда мыслители.<…> Реалисты схвачены, как прибоем, конкретной жизнью, за которой они не видят ничего, — символисты, отрешенные от реальной действительности, видят в ней только свою мечту, они смотрят на жизнь — из окна. Это потому, что каждый символист, хотя бы самый маленький, старше каждого реалиста, хотя бы самого большого. Один еще в рабстве у материи, другой ушел в сферу идеальности. <…> Чем ближе мы к новому столетию, тем настойчивее раздаются голоса поэтов-символистов, тем ощутительнее становится потребность в более утонченных способах выражения чувств и мыслей, что составляет отличительную черту поэзии символической. <…> Это поэзия, в которой органически, не насильственно, сливаются два содержания: скрытая отвлеченность и очевидная красота <…> В то время как поэты-реалисты рассматривают мир наивно, как простые наблюдатели, подчиняясь, вещественной его основе, поэты-символисты, пересоздавая вещественность сложной своей впечатлительностью, властвуют над миром и проникают в его мистерии. Поэты-реалисты дают нам нередко драгоценные сокровища — такого рода, что, получив их, мы удовлетворены — и нечто исчерпано. <…> Поэты-символисты дают нам в своих созданьях магическое кольцо, которое радует нас, как драгоценность, и в то же время зовет нас к чему-то еще, мы чувствуем близость неизвестного нам нового и, глядя на талисман, идем, уходим, куда-то дальше, все дальше и дальше…»
В качестве примера — стихотворение самого Бальмонта:

БЕЗГЛАГОЛЬНОСТЬ

Есть в русской природе усталая нежность,
Безмолвная боль затаенной печали,
Безвыходность горя, безгласность, безбрежность,
Холодная высь, уходящие дали.

Приди на рассвете на склон косогора, —
Над зябкой рекою дымится прохлада,
Чернеет громада застывшего бора,
И сердцу так больно, и сердце не радо.

Недвижный камыш. Не трепещет осока.
Глубокая тишь. Безглагольность покоя.
Луга убегают далёко-далёко.
Во всем утомленье — глухое, немое.

Войди на закате, как в свежие волны,
В прохладную глушь деревенского сада, —
Деревья так сумрачно-странно-безмолвны,
И сердцу так грустно, и сердце не радо.

Как будто душа о желанном просила,
И сделали ей незаслуженно больно.
И сердце простило, но сердце застыло,
И плачет, и плачет, и плачет невольно

                                                (1900)

Вот что пишет Федор Сологуб:
«…Нет разных людей, — есть только один человек, один только Я во всей вселенной, волящий, действующий, страдающий, горящий на неугасимом огне и от неистовства ужасной и безобразной жизни — спасающийся в прохладных и отрадных объятиях вечной утешительницы — Смерти…»
И — стихи:

Из мира чахлой нищеты,
Где жены плакали и дети лепетали,
Я улетал в заоблачные дали
В объятьях радостной мечты,
И с дивной высоты надменного полета
преображал я мир земной,
и он сверкал передо мной,
как темной ткни позолота.
Потом, разбуженный от грез
Прикосновеньем грубой жизни,
Моей мучительной отчизне
Я неразгаданное нес.
                                 (1895)

Зинаида Гиппиус:

ДО ДНА

Тебя приветствую, мое поражение,
тебя и победу я люблю равно;
на дне моей гордости лежит смирение,
и радость, и боль — всегда одно.

Над водами, стихнувшими в безмятежности
вечера ясного, — все бродит туман;
в последней жестокости есть бездонность нежности,
и в Божией правде —  Божий обман.

Люблю я отчаяние мое безмерное,
нам радость в последней капле дана.
И только дно здесь я знаю верное:
надо всякую чашу пить — до дна.
                                                                           
                                     (1901)

(Примечание: здесь намеренно выбраны стихи, в чем-то перекликающиеся с текстами Л. Чернышевой.)


Метафизика под плинтусом



Если в первой части сборника больше проявлены  мироощущение и  мировосприятие  лирической героини, то во второй преобладают  мировоззренческие тенденции.
Уже в стихотворении «ПОЛНОЛУНИЕ» (одном из ранних) отражены взаимоотношения героини и окружающего её мира (социальный статус) — мать, дочь, жена; взаимоотношения с природой — женщина  ночи, «лунная» женщина; взаимоотношения с Богом, с религией — «ни чадры, ни креста» (чадра здесь выступает символом мусульманства); и, конечно же, «взаимоотношения» с собственным «Я».

Обезумела зимняя ночь.
По углам раскидала мой сон.
Разметался в кроватке мой сын.
Но не мать я сейчас и не дочь.

Не печали боюсь я. Тоски...
что луной заползает в окно.
...Я рывком открываю балкон.
И твердеют от ветра соски.

Мне привычно женой быть — хоть плачь...
Рядом муж мой калачиком спит...
Не тревожит налаженный быт.
Но луна по ночам — мой палач!

Сжечь готова любые мосты!
Я могла бы монашенкой стать!!
Но на мне ни чадры, ни креста.
и в какой — от себя! — монастырь?..

Героиня четко разделяет понятия  печали и  тоски: если первую она не боится, ощущая ее «своей» стихией, то вторая явно не дает ей покоя. Несмотря на внешние псевдопоэтические и шаблонные образы — луна, кресты, монастыри — стихотворение можно назвать  программным.  К тому же уже здесь автор не ограничивается «символистскими» образами и метафорами: здесь нет полного отрыва от жизненных реалий, наоборот — присутствуют вполне бытовые мелочи, например, «я рывком открываю балкон» или «рядом муж мой калачиком спит», которые говорят о том, что это живая,  реальная женщина.
И все-таки, несмотря на присутствие реалистических образов, стихотворение остается в рамках поэтики, уходящей корнями в символизм эпохи серебряного века, и никакие уверения — мол, ни сном, ни духом — оправданием служить не могут. Учитывая же филологическое образование автора, и вовсе трудно поверить в эти как бы  случайные совпадения. Разве что это действительно не осознанное подражание, не прямой плагиат.

Ещё два стихотворения напрямую отсылают нас к символистам (для сравнения — см. выше прозаический отрывок и стихотворение Ф. Сологуба).

Не черной, чтоб приняли в стаю,
не белой, как яркий свет, —
белёсой вороной летаю.
Нигде мне приюта нет.

Хоть крылья не подрезают —
и без того урод! —
все чаще насмешки сзади.
Все крепче сжимаю рот.

Подумаешь — недотрога!
А красок-то не обресть...
Я смерти спрошу у Бога.  
…Если он только есть.

И второе, которое предваряется весьма своеобразным посвящением:

                                              Посвящается мне

Велению души
            не пре-ко-словь!
Сознанье приглуши,
                     отдайся воле снов.
В неведанную даль
       пойди сама с собой —
хотя бы эту дань
          отдай себе самой.

Ну а дела — просты:
     предательства — прости,
злу — предпочти добро...
                    Прощенья запроси
и — заплати за гроб.

В обоих текстах — явные декадентские настроения: даже намека нет на оптимизм, на жизнеутверждающее начало реалистической поэзии. Субъективизм, замкнутость на собственном «Я» (даже посвящение соответствующее!), и, в отличие от стихотворения «ПОЛОНОЛУНИЕ», здесь нет даже отдельных строк, указывающих на то, что лирическая героиня живет в материальном мире.

С этой точки зрения выгодно отличается другое стихотворение. В целом оно остается в рамках декадентской литературы, но здесь штрихи их реальной жизни. И если бы автор ограничился упоминанием  паука, это только усугубило бы пессимистическое настроение. Но  паучата в какой-то степени разряжают обстановку.

Не живется мне и не смертится…
В православную, что ль, пойти?
Мой  а л л а х  на меня не рассердится, —
все равно ему по пути.

...Улечу — к чертям! — рейсом чартерным, —
все равно я теперь одна.
Над окном — паук с паучатами.
Мир, как в зеркале, из окна.

Надо сказать, что первая строфа заслуживает особого внимания, так как здесь наиболее выражены непростые «взаимоотношения» героини с Богом, но это отдельный разговор, выходящий  за рамки заданной темы.
А в рамки темы укладываются еще несколько текстов.

С использованием футуристического приема — отказа от знаков препинания, а также с использованием других модернистких «штучек» (все они уже давно прочно заняли место в современной литературе) — написано стихотворение «СЧИТАЛКА»:

ночь  фонарик  аптечка:
сердечко

ясноглазонькому —
ни словечка

про сучку  про случку
про течку

(ей до стервы еще
дорасти)

укатилось кольцо
под крылечко

на котором когда-то
сидели…

на златом на крылечке
сидели

царь
     царевич
         король
               королевич
                   сапожник
                             портной
на фига  мне  такой

В какой-то степени выходит за рамки чистого субъективизма диптих, предваренный эпиграфом (слова из песни Б. Гребенщикова):

                                   Поколение дворников и сторожей
                                                                                 Б. Г.
1

Разложенные души
         разложены по койкам.
                (Дай им покоя, Боже,
коль нет других отдушин!)

Зашторенные окна,
            задраенные двери, —
заброшены в болото
                      религии безверия.

Повсюду — хлопья пуха...
        Заплесневели стены...
                      ...Целая эпоха
истлела на постели.

2
                                     
...И гнезда своего не вью.
    Не завидую соловью.
Ни кола
    ни двора,
        за душой —
              ни гроша,
а вокруг —
         ни врагов, ни подруг.
И — совой сова — я сижу
       и пустое дупло сторожу.

Также не менее субъективистским, проникнутым пессимистическим  настроением представляется следующее стихотворение:


Вокруг заброшенных могил
и наглухо укрытых истин
мутненым разумом кружу, —      
зачем-то надо мне нужу
на свет повытащить пречистый.

И день — за час, и ночь — за день
(покой — известно — только снится)...

Сойти с ума иль примириться,
весь мир сочтя за дребедень?

В свете заданной темы можно было бы рассмотреть еще целый ряд текстов, но уже и упомянутых достаточно, чтобы сделать выводы о  декадентских тенденциях в творчестве Л. Чернышевой.
«Реверанс» в пользу автора, вполне отдающему себе отчет в том, что «творит» («Ведаю, что творю…»), и периодически иронизирует и даже смеется над собой. В третьей части сборника, в которой собраны всякие «нешуточные сотворения», есть стихотворение — нечто вроде пародии на собственное творчество:

ХОЛОДНОЕ СОЛНЦЕ
(страшилка для детей)

— Что тебе, милая, снится?
— Только сомкну ресницы...

...Тело разодрано в клочья.
Тучами кружат птицы.
Клювы безмолвные точат
в клюквенно-спелых глазницах.
В небо — ночное, спящее,
стеклами звезд слепящее —
рвется холодное солнце…

...Сердце испуганно бьется, —
сердце-то — настоящее!!!

Что ж, можно лишь добавить, что такое творчество (как и любое другое!), по-видимому, имеет-таки право на существование; а вот насколько оно нужно Читателю — уже решать самим читателям.
Нам же остается закрыть тему, напоследок еще раз дав слово автору:

IN VINO VERITAS!

Прости мне, Создатель, печальность
                   всегдашнюю взора, —
сухое вино — предъявление
                             спорной вины.
Презренную истину взять
                    не сумела измором.
Что ж, выпью вина — и пойму,
                для чего рождены.

Я знаю так мало, что нет мне
                       по жизни покоя,
и знаю так много, что все
                             забываю порой.
До самого донышка пить буду
                                     вечно сухое
и, наконец, обрету
               этот свой пресловутый покой.



Харьков, 2002 г.



Опубликованные материали предназначены для популяризации жанра поэзии и авторской песни.
В случае возникновения Вашего желания копировать эти материалы из сервера „ПОЭЗИЯ И АВТОРСКАЯ ПЕСНЯ УКРАИНЫ” с целью разнообразных видов дальнейшего тиражирования, публикаций либо публичного озвучивания аудиофайлов просьба НЕ ЗАБЫВАТЬ согласовывать все правовые и другие вопросы с авторами материалов. Правила вежливости и корректности предполагают также ссылки на источники, из которых берутся материалы.


Концепция Николай Кротенко Программирование Tebenko.com |  IT Martynuk.com
2003-2024 © Poezia.ORG

«Поэзия и авторская песня Украины» — Интернет-ресурс для тех, кто испытывает внутреннюю потребность в собственном духовном совершенствовании