С распространением мобильной связи и SMS  в среде молодой поэтической братии возник и получил широкое развитие новый поэтический жанр – SMS-поэзия. Юные (и не только) «гении» посылают друг другу краткие, емкие, четкие дву- или четверостишия, среди которых есть и вполне приличные. Особенно популярны среди мобильной поэзии «хоккуэи»: когда поэты обмениваются друг с другом хокку или хайку. Появились даже своеобразные «шедевры» телефонных хайку, к примеру, такое:

У меня опять
есть деньги в телефоне,
могу хайковать.

Но речь здесь пойдет не об этом. Ибо о темах, смысле, образах в поэзии речь велась множество раз, а вот о такой приземленной материи, как грамматическая составляющая, пока особо никто не заикался. Мысль поговорить об этом пришла именно в связи с SMS-поэзией.
Ибо создавая SMS-эпистолы – шедевры «краткости – сестры таланта», очень уж не хочется разбавлять эту «гениальность» знаками препинания и задумываться о каких-то там безударных гласных, особенно если пишешь в транслитерации. А после того, как эта особенность ударила по глазам на дисплее мобильного телефона, захотелось присмотреться к отношению к языку и в Большой Поэзии: в печатных изданиях и в сети, особенно на сайтах Poezia.ru  и Poezia.org. Картина оказалась удручающая. Создалось грустное впечатление, что поэты абсолютно не уважают того языка, на котором пишут, а в своем стремлении выделиться из толпы переворачивают орфографию так, что впору задать вопрос: а зачем вообще лингвисты  на своих кафедрах штаны протирают, зачем составляют правила, пишут учебники, если их деятельность даже для самых близких к ним, почти их коллег – литераторов – ничего не значит. Что и говорить об обывателе…
Главные редакторы газет и журналов ругают корректоров за пропущенные опечатки – и в то же время их глаза абсолютно слепы в отношении чудовищнейших орфографических (о пунктуации лучше промолчать) ошибок. А из стилистических ляпов можно составлять анекдоты. (Взять хотя бы по сути своей очень трагичное стихотворение о Бабьем Яре, прозвучавшее со сцены на одном из киевских литературных конкурсов: «Их у Яра…» Прочитайте-ка вслух и быстро.) Но здесь речь пойдет о менее развлекательном, зато более насущном, о проблеме, остро стоящей не только среди редакторов, но и среди самих авторов.
каждый из наших писателей и поэтов в определенном роде – творец русского языка. Авторское словотворчество обогащает лексику, идиоматические и афористические находки – фразеологию. Ныне же создается впечатление, что поэты посягнули и на орфографию с пунктуацией, да так заметно, что впору говорить о некоторого рода реформировании этих разделов языка.
Приведу некоторые ошибки, встречающиеся (особенно в сетевой поэзии) столь часто, что впору предложить сделать их новой нормой языка (как уже от частого употребления признали за норму средний род слова «кофе»).
Итак:

«Вишня платье белое одела».

Еще школьные учительницы русского языка требовали от нас зазубрить, что «одеть», «одевать» – употребляется в значении «одевать кого-то». Например: «Одела ребенка». Когда же субъект действия облачается во что-то сам («На себя», то он «надевает». Так что «вишня платье белое надела».

«В моем признаньи»

Даже компьютерная программа проверки орфографии «знает», что такое написание неверно, а чудовищное количество поэтов – не знает! Существительные на –ье («признанье») в форме предложного падежа получают окончание –ье («в моем признанье»). Здесь имеется подводный камень, о который спотыкаются те, кто не знаком с такими тончайшими подробностями орфографии: в отличие  вышерассмотренных, существительные на –ие («признание») получают в указанной форме окончание –ии («в моем признании»). Видимо, это и смущает литераторов.
Среди пунктуационных ошибок лидирует пропуск тире между подлежащим и сказуемым, выраженными существительными.

«Если неведенье счастье,
веденье горе твое»

Здесь пропущено целых два тире.
Не менее часто встречается у поэтов употребление редких слов, а также собственных имен и названий без сверки со словарем. Комментарии излишни. И даже примера одного вполне достаточно, если признаться, что встречала эту ошибку не один раз у разных авторов. Это название «Англетер», написанное через «и».Господа, если никогда не видели, как точно пишется пришедшее вам в строку умное, красивое, нестандартное слово, возьмите словарь, чтоб ненароком не стать еще нестандартнее.
Еще один повод для поэтов пооригинальничать – авторские знаки препинания. Где должна, а где не должна стоять в предложении запятая, знает только конкретная Муза конкретного автора. Такой знак, как двоеточие, вообще почти исчез из употребления – его к месту и не к месту заменяют тире, мотивируя это тем, что последнее (наряду с восклицательным знаком) – наиболее экспрессивный из знаков, «работающий»  намного сильнее, чем малозаметные две точечки. Злоупотребление же многоточием – грех всех поэтов, желающих казаться загадочными и «недосказанными» (в том числе и автора этих строк). Начинаешь сознавать этот перебор, когда вместо загадочности при визуальном взгляде на строфы ощущаешь, так сказать, рыхлость, песочек… (Здесь многоточие употреблено с целью усилить описанное ощущение – один раз можно).
Авторские знаки – это прекрасно, и, думаю, каждый поэт не раз испытывал душевные муки, когда видел свои произведения опубликованными с правками под синтаксический канон. Нет, так править не стоит. Хотя некоторым авторам следовало бы указать на то, что их авторские знаки ничем не обоснованы, кроме желания показаться, например, «авангарднее»,  альтернативнее (если больше «авангардировать» нечем). Особенно это относится к тем, кто избрал себе «беззнаковый» стиль: «голые» строки, без заглавных букв, без – якобы – пунктуационного мусора. И понимай сам, где начало, а где конец мысли/предложения, какое прилагательное относится к какому существительному, и предлог ли перед словом – или наречие (от этого иногда зависит значение слова в полисемический парадигме). Авторы скажут: ведь так интереснее, можно и так, и эдак повернуть, появляется многосмысловость, подтекст. Действительно, появляется – у тех поэтов, кто всерьез, с ответственностью за каждое слово, продумал и отточил такой стиль. Из классиков ХХ века, например, блестяще владел им Геннадий Айги, слова в поэзии которого отделены от семантических и синтаксических связей, взяты в «отдельности» – каждое слово превращается в символ, освобождаясь от поверхностных ассоциаций.

и будут серебряны милые
пугая оленьим простым одиночеством
ты это не зная свинцова уже постоянно
дальше не будет
такое как дерево есть
                   «Посвящается детство»

Но у большинства молодых поэтов начала третьего тысячелетия это абсолютно не продумано, а просто «так написалось». Таким авторам хочется сказать, что никто никакого подтекста в их творениях искать не станет: скользнет взглядом по строкам, в которых «не за что уцепиться», и… Вот тут пришла мысль, что прописные буквы и знаки препинания были отчасти придуманы именно для зрительных «зацепок». пусть специалисты вспомнят, как трудно и «нудно» читаются старославянские тексты без привычных нам знаков, без прописных букв (исключая начальную буквицу) и даже без пробелов между словами. Получается, что знаки препинания – это то, что еще надо было изобрести. А едва ли человек стал бы тратить усилия своего ума на изобретение ненужного, того, что можно легко отбросить.
Стихотворения без знаков взяли свое начало, в том числе, и от записи на бумагу и публикации текстов рок-композиций. Известно всем, что, например, в печатном варианте знаменитого текста И. Кормильцева «Я хочу быть с тобой» знаков нет. Но: эта песня у нас на слуху, мы знаем каждый перелив ее эмоций, каждый оттенок интонации. Никто никогда не посмеется над вынутым из контекста ляпом: «глаза навсегда потеряли свой цвет пьяный». А если бы она была просто неизвестным стихотворением без знаков – такое было бы вполне возможно. Поэтому, господа «беззнаковики», бойтесь того облегчения умственных усилий, кое вы себе выбрали (возможно, просто потому, что боитесь насажать ошибок) – оно чревато попаданием ваших строк в пособия по стилистике и культуре речи в качестве антипримеров.
А по прочтении следующего абзаца автора этих строк назовут буквоедом, ибо заявляю: чудовищная орфография и пунктуация современной литературы развращает читателя не меньше, чем описание самых кровавых или циничных сцен. Призываю литераторов – хотя бы по возможности! – знать и изучать язык, на котором вы пишете. Ведь он для вас – то же, что ноты для музыканта, и ваша фальшь видна так же ярко, как слышна фальшь интсрумента. А если не имеете времени, сил или способностей к грамотности, то заводите знакомства с людьми, которые могли бы вычитывать ваши творения перед тем, как вы покажете их читателю. Иначе он будет думать, что именно так и надо.

2005-2006,
дополнения 2007