Поговорим о странностях любви… Заметки на полях.

Очередная попытка продолжить этот вечный разговор предпринята в поэтическом сборнике «Два века о любви», М. «Астрель», 2012, 350 стр.
И заметки, соответственно, на полях этой книги.
В которой представлены и некоторые авторы нашего сайта.
Что и заставило обратить на нее внимание.

В соответствие с названием сборника поговорим о любви в поэзии.
И о странностях тоже. О странностях самого издания.

Что мы знаем об издательстве «Астрель»?
Вот что свидетельствует интернет.
Издательство «Астрель» входит в издательско-книготорговую группу «АСТ».
Издательская группа «АСТ» — одно из крупнейших издательств России, выпускает художественную литературу, нон-фикшн, популярные пособия, АСТ представляет лучших российских и зарубежных авторов. Среди них – Борис Акунин, Михаил Веллер, братья Стругацкие, Сергей Лукьяненко, Виктория Токарева, а также Дэн Браун, Стивен Кинг, Станислав Лем, Дж. Р. Р. Толкиен, Джон Фаулз, Сидни Шелдон.
(Теперь в сферу интересов издательства, попали и авторы нашего сайта).

В группу АСТ входит более ста компаний, владельцем большей их части является кипрский оффшор.  С 2012 года идет фактическое слияние двух крупнейших российских издательских компаний АСТ и ЭКСМО. Обычное дело как по нашему времени и для современного бизнеса.

По всем внешним признакам сборник «Два века о любви» проходит по разделу «художественная литература». И в таком качестве это достаточно неординарный проект. Внушительный по нынешним временам тираж в 3000 экз. и серьезный (и вместе своеобразный, но об этом речь пойдет позже) отбор авторов.

И еще демонстрацией солидности издания явилось то, что с авторов не собирали, как теперь водится, средства на него. А совсем наоборот. С ними заключались договора, в которых им даже обещали платить какие-то отчисления от реализации (и пусть даже потом окажется, что эти обещания чисто декларативны).
Разумеется, имеются в виду только здравствующие авторы.

Аннотация издательства (как декларация о намерениях).
««Каждый стих – дитя любви», сказала почти сто лет назад Марина Цветаева.
В этой книге представлены стихотворения тех, кто писал в прошлом столетии, и тех, кто пишет сейчас. Два века – о любви. Классики и наши современники – попытка сравнить мысли, чувства, слова тех и других. Попытка понять: по-прежнему ли поэзию рождает любовь». Конец цитаты.

В издании тема любви понимается в ее непосредственном значении. Как стихи о любви. О любовном чувстве, любовных страстях, любовных грехах и любовных наслаждениях. Любовь к любви.

Определение «два века», конечно, условно. Представленные поэтические произведения преимущественно относятся к первой трети двадцатого века с одной стороны, и к последней четверти двадцатого века и началу двадцать первого – с другой.
По объему классики занимают около двух третей издания, современники – около трети. При этом классиков 15, современников – 20.
Возможно, это обусловлено тем, что с классиками понятнее, кого публиковать. А кто из современников выйдет в классики любовной лирики – пока неизвестно.

Как уже ясно из предыдущего изложения, АСТ – издательство широкого профиля и к благотворительности явно не склонно. Отсюда и такая книга не должна быть уж откровенно провальной с коммерческой точки зрения. А, может, и наоборот – иметь какой-никакой успех. Потому можно предполагать, что целевая аудитория издания традиционна на все времена – интересующаяся любовной поэзией впечатлительная молодежь. То есть, в основном, женский молодняк от четырнадцати и до бесконечности.
Отсюда и отбор авторов.

С классиками всё просто и очевидно, их перечень предсказуем и общеизвестен. Все знакомые и знаковые имена на торном пути русской поэзии. Шаг влево, шаг вправо – а там вроде уже и нет никого. А есть славная когорта вечных авторитетов: Пастернак, Мандельштам, Ахматова, Цветаева, Анненский, Есенин, Гумилев, Брюсов, Бальмонт, Блок, Маяковский. И в качестве необходимой доли  поэтической экзотики того периода:  Клюев, Парнок, Северянин, Саша Черный.

То есть, представлена поэзия только серебряного и около серебряного века. И это правильно. Ещё неизвестно, как и такая поэзия будет востребована стихийным и по-современному малообразованным читателем. А знатокам она давно известна по другим источникам и даже первоисточникам, и вряд ли они станут освежать память при помощи данного издания.

Причины, по которым издатели ограничились таким временным диапазоном, понять сложнее. Возможно, они пришли к сомнительному выводу, что сопоставление будет более наглядным, если развести две группы авторов на максимальное расстояние по времени.


Но вернемся к классикам.

Представляет определенный интерес весовой коэффициент в издании этих авторов. Самый большой объем у Пастернака – 36 страниц, на втором месте Есенин – 32, на третьем Цветаева – 27. Самые маленькие подборки у Клюева, Анненского, Гумилева, Маяковского, Северянина, Саши Черного и Брюсова – 8-10 страниц.
Заметим, как у наиболее обширно представленных современников.
Такое построение сборника вызывает некоторые сомнения. Все-таки равновесное представление авторов выглядело бы более логичным.

О включенных в книгу классиках говорить подробно вроде нет никакой необходимости.
Эти славные имена давно разобраны и приватизированы литературоведами, их творчество проанализировано со всех сторон в десятках монографий и диссертаций. Что при таких обстоятельствах может добавить нового критик-современник? Нет, кое-что, конечно, может. Но не в этих кратких заметках. Объем диктует формат, формат диктует объем.

Но если отбор персоналий никаких возражений не вызывает, то их поэтическое представление в издании не всегда можно назвать безошибочно точным. Целый ряд приведенных классических текстов к обозначенной теме относятся чисто формально, а другие стихи остались за пределами книги. И, опять же, надо подчеркнуть, что далее речь вовсе не идет об оценке творчества перечисленных авторов в целом. Она уже вынесена временем и пересмотру не подлежит. Во всяком случае, на протяжении ближайшего исторического периода.
Я говорю только о стихах, включенных в этот сборник, об их соответствии заявленной теме и общему уровню издания. Мнение рецензента на этот счет и отражается в кратких комментариях, сопутствующих стихам каждого автора.

Цитировать стихи из «классического» раздела вроде бы и не нужно.
Все известные ударные цитаты всем давно известны. А, если приводить мало знакомые фрагменты, то есть опасение, что вистов это нашим классикам не прибавит. И всё же трудно удержаться от упоминания самых известных поэтических строк. Для начала без указания автора. Получится загадка и нетрудная разгадка одновременно.

«Любить иных — тяжелый крест,
А ты прекрасна без извилин,
И прелести твоей секрет
Разгадке жизни равносилен...»

«И весь твой облик слажен
Из одного куска.
Как будто бы железом,
Обмокнутым в сурьму,
Тебя вели нарезом
По сердцу моему…»

«Недотрога, тихоня в быту,
Ты сейчас вся огонь, вся горенье,
Дай запру я твою красоту
В темном тереме стихотворенья…»

«Ты так же сбрасываешь платье,
Как роща сбрасывает листья…»

«Мело весь месяц в феврале,
И то и дело
Свеча горела на столе,
Свеча горела…»

Лично я давний поклонник поэтической вселенной Пастернака (а это он, кто же не узнает), но на 36 страницах издания он представлен довольно монотонной подборкой. И в таких количествах даже такой вдохновенный и изощренный поэт выглядит несколько однообразным.

«Мы никому не помешали,
Мы не будили спящих слуг...»

«Нежнее нежного
Лицо твое,
Белее белого
Твоя рука,
От мира целого
Ты далека,
И все твое –
От неизбежного…»

«Невыразимая печаль
Открыла два огромных глаза,
Цветочная проснулась ваза
И выплеснула свой хрусталь…»

«И сумерки тканей
Пронизаны телом
В сиянии белом
Твоих трепетаний…»

А это Мандельштам. Лирик из него относительный. Любовного темперамента надолго не хватает. Он все время и параллельно думает о более важных вещах.

«Я одна с моей большой любовью
К собственной моей душе...»

«Мне нравится, что Вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не Вами … и т. д....»

«Откуда такая нежность?
Не первые — эти кудри
Разглаживаю, и губы
Знавала темней твоих…»

«О, вопль женщин всех времен:
«Мой милый, что тебе я сделала?!»…»

Марина. Цветаева. Порыв и страсть.  А из приведенных в антологии стихов и отобрать вроде нечего в подтверждение этого мнения. Здесь, на мой взгляд, явный просчет составителей.

Далее конспективно.

София Парнок.
Поэт с большой трагической силой отразивший свое время и безвременье, распад Родины и выразивший веру в ее предназначение.
Как лирик … Тут уже лучше апеллировать к циклу Цветаевой «Подруге».

Сергей Есенин.
Лирический идол. А в антологии?

«Хороша была Танюша, краше не было в селе…»

«Ты меня не любишь, не жалеешь,
Разве я немного не красив?...»

И по большому счету остальное во всей подборке примерно всё на том же уровне.

Николай Клюев.
Даже и не знаю, что цитировать.

Иннокентий Анненский.
Представлен большой подборкой. А в памяти всё равно застревает только:

«Среди миров, в мерцании светил
Одной Звезды я повторяю имя...»

Александр Блок.
Ещё большая подборка.

«И каждый вечер, в час назначенный
(Иль это только снится мне?),
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне…»

Классик любовной лирики. Но только какой-то малоподвижный в своем величии.

Анна Ахматова.

«Звенела музыка в саду
Таким невыразимым горем.
Свежо и остро пахли морем
На блюде устрицы во льду…»

Это Ахматова или Северянин? Впрочем, он будет позже.

Николай Гумилёв

«Неслышный и неторопливый,
Так странно плавен шаг ее,
Назвать нельзя ее красивой,
Но в ней все счастие мое.
Когда я жажду своеволий
И смел, и горд — я к ней иду
Учиться мудрой сладкой боли
В ее истоме и бреду…»

«Только любовь мне осталась, струной
Ангельской арфы взывая,
Душу пронзая, как тонкой иглой,
Синими светами рая…»

«Подошла неслышною походкой,
Посмотрела на меня любовь…
Отравила взглядом и дыханьем,
Слаще роз дыханьем, и ушла
В белый май с его очарованьем,
В лунные, слепые зеркала…»

«Ничего, что смерть,
Если мы вдвоем…»

Трудно придавать подобным стихам такое же значение, какое им предавали прежде.

Владимир Маяковский.
На тех, кто прочтет «Облако …» в первый раз и в соответствующем возрасте, оно должно произвести неотразимое впечатление.

Игорь Северянин.

«Это было у моря, где ажурная пена,
Где встречается редко городской экипаж...
Королева играла — в башне замка — Шопена,
И, внимая Шопену, полюбил ее паж…»

Нет, у Ахматовой всё-таки лаконичней и выразительней.

Саша Черный.
Юмористические зарисовки о любви подчас имеют большее отношение к ней, чем самая возвышенная патетика.

Валерий Брюсов
В стихах, отобранных для антологии, поэт выглядит напыщенным и скучноватым.

«Ты – женщина, ты – ведьмовской напиток!
Он жжет огнем, едва в уста проник;
Но пьющий пламя подавляет крик
И славословит бешено средь пыток…»

«Ты – женщина, и этим ты права.
От века убрана короной звездной,
Ты – в наших безднах образ божества!»

«Хочу проклинать, но невольно
О ласках привычных молю.
Мне страшно, мне душно, мне больно…
Но я повторяю: люблю!»

«Руки несытые я простираю –
  Милое тело обнять!»

Константин Бальмонт
Сплошной экзальтанс (пусть это слово и придумалось само собой).

«Я хочу кинжальных слов
И предсмертных восклицаний!»

«Я хотел бы тебя заласкать вдохновением,
Чтоб мои над тобой трепетали мечты,
Как струится ручей мелодическим пением
Заласкать наклонившихся лилий цветы…»

«Отцвели – о, давно! – отцвели орхидеи, мимозы,
Сновиденья нагретых и душных и влажных теплиц.
И в пространстве, застывшем, как мертвенный цвет туберозы,
Чуть скользят очертанья поблекших разлюбленных лиц…»

«Хочу быть дерзким
Хочу быть смелым
Из сочных гроздьев
Венки свивать
Хочу упиться
Роскошным телом
Хочу одежды с тебя сорвать!»

«Она отдалась без упрека,
Она целовала без слов…»

Некоторые дополнительные замечания. Помимо самостоятельного значения авторов, которое грешно было бы ставить под сомнение, просматриваются некоторые вспомогательные функциональные связки. Клюев – Есенин. Это по типу учитель – ученик. Цветаева – Парнок. Это может привлечь внимание читателя, который в курсе размытой ориентации нашего времени. Северянин – Черный. Но не всё же на полном серьёзе. Хотя все эти сопоставления имеют значение, выходящее за рамки нашего рассмотрения и, боюсь, восприятия потенциальных читателей.
И ещё маленькая ремарка. После изучения классического раздела возникает ощущение, что все-таки Северянин был плотью от плоти Серебряного века. Как ни парадоксально, отголоски Северянина слышатся и у старших его коллег. И плащ его простерт над веком.

По ходу чтения антологии и написании этих заметок также возникали и некоторые реминисценции, постепенно оформлявшиеся в стихотворную версию рецензии.
Один из фрагментов, относящихся к первой части издания:

«Наивное величие
классической поэзии…».

Теперь перейдем ко второму разделу книги – нашим с вами современникам.

Если в первой части перечень классиков проверен временем, то во второй части выбор авторов целиком зависит от вкусов составителей. И не только вкусов, а и других подчас трудноуловимых нюансов. Возникают вопросы.

Для начала перечислим этих современных авторов, претендующих, по мнению издательства, на роль современных классиков. По порядку все двадцать творческих единиц.
Ирина Евса (Харьков), Сергей Мартынюк (Киев), Вера Павлова (Москва), Станислав Минаков (Харьков), Елена Касьян (Львов), Олег Юрьев (Франкфурт-на-Майне), Наталья Бельченко (Киев), Герман Власов (Москва), Анна Минакова (Харьков), Александр Кабанов (Киев), Анна Аркатова (Москва), Сергей Слепухин (Екатеринбург), Татьяна Аинова (Киев), Александр Верник (Иерусалим), Игорь Жук (Киев), Наиля Ямакова (Санкт-Петербург), Александр Чернов (Киев). Галина Шевцова (Киев), Лариса Романовская (Москва), Александр Мазин (Санкт-Петербург).
Приятно отметить, что в этой славной когорте и четыре автора нашего сайта – Татьяна Аинова, Наталья Бельченко, Игорь Жук (Киев), Александр Кабанов.

Итого. Москва – 4 автора. СпБ – 2 автора. Остальная Россия – 1 автор. Дальнее Зарубежье – 2 автора.  Украина – 11 авторов.
А издательство – московское. Дисбаланс, однако, получается.
И получается, что составители отнеслись к своей работе как-то избирательно.

Сразу поясню, что у меня при моей территориальной принадлежности против таких предпочтений возражений быть не может. И поэты, представляющие Украину, в большинстве своем очень достойные. Но неужели по всей России и во всем мире не нашлось чего положить на другую чашу весов? Тщательнее надо, тщательнее …
И, конечно же, можно было бы задать риторический вопрос – Почему эти, а не те? Но в подобных ситуациях такой вопрос выглядит риторическим в квадрате. И у меня претензии не столько к выбору авторов, сколько во многих случаях к выбору текстов, их представляющих.

По объему поэты представлены подборками от 1 до 10 страниц (текстов).
Имеет смысл разбить их на 2 группы. В одну включить тех, у кого 1-5, в другую – 6-10.

В том смысле, что в первой преобладают авторы, чье присутствие в антологии в значительной мере случайно. Причем, известность их имен на такой вывод никак не влияет. Только качество отобранных текстов.
Сергей Мартынюк (5 стр. / 4 текста), Олег Юрьев (3/3), Г.Власов (1/1), С.Слепухин (4/4), А. Верник (3/3), И. Жук (2/2), Н. Ямакова (3/3), А. Чернов (2/2),  Г. Шевцова (1/1), А. Мазин (4/4).

Во второй авторы, которые или очень раскручены, или очень талантливы, или то и другое одновременно.
И. Евса(7 стр. / 6 текстов), В. Павлова(10/10),  Е. Касьян(7/7), Н. Бельченко(7/7), А. Минакова(7/7), А. Кабанов(10/10),  А. Аркатова(9/9), Т. Аинова(8/6), Романовская(10/7).
В эту группу имеет смысл включить и С. Минакова (5/3). В порядке напрашивающегося исключения.

Теперь перейдем непосредственно к авторам и их текстам. Если для первой части книги цитаты имели в основном иллюстрирующий характер – слишком общеизвестны исходные тексты – то для второй части они, скорее, носят, характер представительский. Так как цитируемые тексты, как правило, куда менее известны.
Поэтому в случае, когда есть что представлять, они будут более обширными. А на нет и суда нет.

Нужно заметить, что перед глазами рецензента находились полные тексты подборок. И его выводы основываются на них. А приведенные цитаты опять же эти выводы только иллюстрируют. И то очень относительно. Так что читателю стоит или любым способом познакомиться со стихами этих поэтов, или же поверить рецензенту на слово.

Ирина Евса

«… Какое счастье, что мы успели
запомнить друг друга до
бесплотной лепты косого света,
направленного туда,
где под будильником два билета
на разные поезда…»

«И, уткнувшись в подушку, усталым пловцом
спал, совпавший чертами с гонимою расой,
тот, кто ночью склонял надо мною лицо,
искажённое страсти прекрасной гримасой…»

«И — пускай за нами придут к утру,—
мы продолжим пир посреди чумы,
заедая фруктами хванчкару,
обжигая алчущих губ края
ненасытным поиском остроты.
Ибо нет «вчера» для таких, как я,
ибо «завтра» нет для таких, как ты.
… Дождь. Рассвета взлётная полоса.
На скамейке ржавый в прожилках лист.
Прикативший раньше на полчаса
в запотевшем «Опеле» спит таксист…»

« … и смуглая пара в белом заснула — к виску висок —
мобильник, как парабеллум, на время зарыв в песок…».

Если бы мне предложили из многочисленных достоинств Ирины Евсы выбрать только одно, я выбрал бы поэтическую безупречность ее стихов. И пусть словосочетание «безупречная страсть» звучит не очень естественно, но поэт каким-то непостижимым образом соединяет в единое целое эти слабо сочетающиеся смыслы.

Сергей Мартынюк

«Куда честнее ночью одному
Глотать за день скопившуюся тьму,
Жрать валидол, а утром вдруг увидеть,
Как горний свет течёт по хрусталю,
И изумленно выдохнуть — Люблю...
Но этим никому себя не выдать…»

Верные стихи, пусть и не слишком яркие.

Вера Павлова

«С двадцатилетними играет в жмурки,
с тридцатилетними играет в прятки
любовь. Какие шёлковые шкурки,
как правила просты, как взятки гладки!
Легко ли в тридцать пять проститься с нею?
Легко. Не потому, что много срама,
а потому, что места нет нежнее,
и розовей, и сокровенней шрама».

«Прошу — проси, помоги забыть,
что я ничем не могу помочь...»

«Одиночество — это болезнь,
передающаяся половым путём...»

« … и обнимемся, и поймём:
одинокий неизлечим…»

«Кто сможет опознать меня?
Создатель. Мама. Ты…»

«… они ничего не умеют — ни ласкать, ни стареть,
даже толком присниться... Господи, помоги
полюбить любимых тобою, забытых тобой пожалеть!...»

Лирика поэта настолько концентрирована, что ее можно и разбавлять, и разводить, и всё равно она будет оказывать своё неотразимое воздействие на любящие души.

Станислав Минаков

«Какого лада ждать
В хоромах снегопада?
Смеяться ли? Рыдать?
А мне – и то услада,
Что гладишь по щеке
Озябшею ладонью
На клятом сквозняке
Судьбу мою долдонью.
Исход – не изречен.
А снегопад – бездонен.
Не думай ни о чем.
Не отводи ладони…»

«Та, которая хлеба не ест совсем,
та, которая сладостей со стола не берёт,
та — поправляет чёлку семижды семь
раз, и к бокалу её приникает рот.
Красное — на губах, а снизу — огонь внутри.
Она пьёт саперави терпкую киноварь
и затем говорит ему: говори, говори,
о мой лев желанный, о мой великий царь!
Он лежит на ковре — весь в белом и золотом.
Он уже не вникает, что Леннон в углу поёт.
«Сразу, сейчас, теперь… Но главное — на потом»,—
думает он, дыша. И тогда — встаёт.
В эту ночь у жезла будет три жизни, три.
Будет семь жизней дарёных — для влажных врат.
Он говорит: косуля, смотри мне в глаза, смотри.
И тугим языком ей отворяет рот.
Чуткой улиткой ползёт по её зубам.
Что ты дрожишь, родная? — Да, люб, люб, люб —
тяжек и нежен, бережный, сладок! Дам —
не отниму от тебя ненасытных губ.
Ночи неспешней даже, медленней забытья,
он проникает дальше, жаром томим-влеком,—
ловчий, садовник, пахарь, жаждущий пития.
И у неё находит влагу под языком.
Там, на проспекте, возникнет авто, и вот
крест окна плывёт над любовниками по стене.
А он переворачивает её на живот
и ведёт. ногтём. по вздрагивающей. спине.
И когда он слышит: она кричит,
то мычит и саммм, замыкая меж них зазор.
И на правом его колене ранка кровоточит —
где истончилась кожа, стёртая о ковёр…»

Поэт представлен скупо, но настолько мощно, что у меня не хватило решимости оборвать его текст «Из Песни Песен» и я его привел полностью.

Елена Касьян

«Они, как упрямые дети, всё играют в эту войну.
И говорят друг другу: «Хватит, я долго не протяну!»
А сверху на них смотрят и думают:
— Ну-ну…»

«Любовь — это орган, внутренняя часть тела,
И там, где недавно ещё болело,
Теперь пустота. Вот такие дела…
Любовь — это донорский орган, и я его отдала.
Не спрашивай, как я посмела…»

«Поторопись,
мой свет, уже заря,
уже короче дни, длиннее ночи.
И, вопреки листам календаря,
мой ангел
верить твоему не хочет.
И только я всё верю, что не зря…»

Вся подборка поэта – это развернутый и извечный монолог женского любящего сердца.
И в чём, в чём, а в искренности ей и ему отказать нельзя.

Олег Юрьев

Причины, по которым микроскопическая подборка этого автора вошла в антологию, мне непонятны.

Наталья Бельченко

«Покровы срываются, губы дрожат,
Какой-то рубеж окончательно взят —
Вновь отдан — захвачен повторно.
Амор это все-таки норма…»

«Сильнее сильного прижались,
На нет друг дружку извели…»

«Ласкайся взахлёб, за живое
Юлой напряженье держи,
Бери, где сошлось без припоя
И дательны все падежи.
Медовая эта минута,
Откуда, я знаю, течет
Мужчиной и женщиной в чудо —
Укромный свой чудоворот…»

«Если я чего-нибудь и стою,
Так руки твоей — моей внутри…»

Автор старается всё делать поэтически правильно. И это ему удаётся. В целом убедительно и вполне разносторонне.

Герман Власов

«… где смотреть на небо такой же труд
если видеть твои глаза…»

Всего одно стихотворение, всего одна цитата из него. Неужели это всё, что можно было найти у довольно известного поэта?

Анна Минакова

« … я хочу чтобы ты никогда ни за что
я хочу чтобы ты чтобы ты…»

«Ты отвернёшься ненадолго, ты повернёшься навсегда.
Скажи — ты помнишь? помнишь? помнишь —
домашний хлеб, гречишный мёд…
Ты можжевеловые ветки
тогда подбрасывал в костёр.
И надрывался ветер едкий,
пока лицо твоё не стёр…»

Самый молодой автор антологии. Запоминающаяся свежесть впечатлений. Остальное, будем надеяться, приложится со временем.

Александр Кабанов

«Вот мы и встретились в самом начале
нашей разлуки: «здравствуй-прощай»…»

«Вспоминается Крым, сухпайковый, припрятанный страх,
собирали кизил и все время молчали о чем-то,
голышом загорали на пляже в песочных часах,
окруженные морем и птичьим стеклом горизонта…»

«Кровь-любовь, не дается легко
заповедное косноязычье,
но отшельника ждет молоко:
утром — женское, вечером — птичье…»

«Вот так и я, аскет и брошенный мужчина,
вернусь на этот свет из твоего кувшина:
в резиновом пальто, с веревкой от Версаче
и розою в зубах — коньячной, не иначе…»

«Губы в кристалликах соли —
не прочитать твоих слез...
Словно украл из неволи
или в неволю увез…»

«Говорю с тобою не о смерти,
о любви с тобою говорю…»

«… ты меня соскабливаешь, будто
с телефонной карточки фольгу.
Чувствую серебряной спиною —
у любви надкусаны края,
слой за слоем, вот и подо мною
показалась девочка моя…»

«Я глазею на них, как дурак,
и верчу головою,
потому что вот так и вот так
не расстанусь с тобою…»

Собранная в единый лирический кулак лирическая поэзия автора выглядит проникновенно неотразимой. Да и вообще, всегда считал, что он, главным образом, тончайший лирик, который своей лирической силы даже побаивается и пытается спрятать ее под очень изобретательным и эффектным, но всё же внешним по отношению к содержанию стихов поэтическим антуражем.

Анна Аркатова

«Любовь, когда невозможно
Найти в походке изъян…»

«А я и не знала, как ты тяжёл — и как я легка,
А ты берёшь переносишь меня на облака…»

«Что делаешь, любимая?
Люблю.
А вечером?
Люблю еще сильнее.
Как умею…»

«Уходящий в комнату другую,
Не допивший моего тепла,
Дай, хотя бы вещи упакую,
Что на этот случай берегла.
Что тебе понадобиться может,
Если там пустынно и темно?
Голос мой? Горячечная кожа?
Жизнь? Гордыня? Что-нибудь одно…»

«Захотим, выключаем свет, подключаем джаз,
Захотим, отключаем всех, кто тревожит нас,
И назавтра наденем то, что сейчас сорвём,
Падая замертво — зная, что не умрём…»

И возражать не станешь, а запоминать – по желанию.

Сергей Слепухин

Не нашел ничего, что хотелось бы процитировать. Случайный гость в антологии.

Татьяна Аинова

«Тяжёлый дневной фонарь заброшен за край земли.
И спущены с облаков невесомые сходни –
чтоб те, чьё зренье мудрей, наблюдать могли
в замочные скважины звёзд
чудеса Господни…»

«Роскошно, печально живёт одиночество в теле –
не ровня душе, но с душой разлучить его нечем…
………………………………………………………………………..
За нас — чем стыдней, тем бессмертней — на белое ляжет
любовь, от которой родятся стихи, а не дети…»

«Маскируясь голосом и тенью,
наскоро приклеенной к подошве,
я нечасто надеваю тело,
чтобы не изнашивалось дольше.

Лучше говорить «оно не-сносно»,
стряхивать брезгливо блёстки лести,
лишь вдвоём с любимым, словно сосны,
не сливаясь с фоном мелколесья.

А пейзаж разлуки засекречен,
чтобы возвращаться в прежнем теле
и меняться флешками при встрече,
потому что душами – смертельно…»

«Молоко моей любви незримо,
но испивший – не хотел иного…»

«…шёлковой кошечкой млеть под рукой,
ждать и хранить золочёными ножнами,
и не спросить его: кто ты такой,
чтоб на тебя променять невозможное?!»
(сказано о женственности – ох, не без иронии!)

Этот автор, помнится, декларировал свою приверженность эстетике именно Серебряного века. Но эта эстетика – скорее, вектор: в результате получаются и высоты беспредельней, и глубины бездонней.

Александр Верник

Тот же комментарий, что и к Сергею Слепухину.

Игорь Жук

«Груз, доставшийся ей, непосилен для этих плечей,
Но она донесет, и наград не попросит за это.
Не гаси её, Боже! На свете немало свечей,
Но как мало из них зажжено так вот, просто для света!..»

«Но раз уж не произошло,
То и не стоит разговора …».

Автор известный и хороший бард. Но и он не дотягивает до. Хотя лиричный, задушевный. Вон и скрытая цитата из Анненского проглядывает.

Наиля Ямакова

«Из расплавленной белой полоски
Проступает, белея, плечо…»

«Лишь бы длились эти дни и ночи,
Лишь бы только жить…»

«Я приму, что так легко дается,—
Жалкую, одну-единственную, жизнь…»

О любви, но очень не впрямую.

Александр Чернов

«… легко подхвачу тебя на руки,
чтоб ты не отбилась от рук…»

«И летит воздушный поцелуй
в недра безвоздушного пространства…»

Автор, конечно, замечательный поэт, но на любовную лирику не слишком заточен.

Галина Шевцова

Один текст. И без комментариев.

Лариса Романовская

«Эмоции — это такой наркотик.
Не любишь — уже ломает…

«Все имена вымышлены, все совпадения случайны,
все детали взяты из жизни…»

Новый для меня и для меня же интересный поэт. Стихи из цикла «Письма на Северный полюс» – это стихи без особенных изысков и красот стиля, но человечные, а потому высоко поэтичные. Именно, что о любви. А сам цикл нужно приводить целиком, но, увы.

Александр Мазин

«Звезды падают на ковер…
Это лучше, чем в пустоту…»

Это всё, что удалось выудить. И в этом весь комментарий.


Частные и отчасти общие выводы.

Если бы читатель, внимательно вчитавшийся в стихи, приведенные в антологии, пришел к  выводу, что среди современников есть поэты, которые пишут о любви интереснее классиков, то я бы это мнение полностью поддержал. И развил.
Дело не в том, что теперь пишут тоньше, глубже, откровенней (хотя и в этом тоже), а в том, что классическая поэзия в значительной мере исчерпала инерцию своего воздействия на читателя.
Почти до самого конца двадцатого века некоторые поэтические имена из его первой половины замалчивались, другие доходили до читателя очень дозировано, третьи усиленно культивировались.
С другой стороны, культурный уровень и кругозор среднестатистического гражданина, умевшего читать и писать, был в то время значительно шире и выше, чем сейчас.
Поэтому замалчивание одних имен и навязывание других приводило к сходному эффекту.
Восприятие поэзии как некоей высшей эстетической ценности, иллюстрированной и укоренившимися в массовом сознании, и вновь постепенно обретаемыми  образцами.

Теперь же совсем другая история.
Среди поэтов, представленных в антологии образцы высокой поэзии, относящиейся не только к сфере любви и любовных чувствований, можно найти у Ирины Евсы, Станислава Минакова, Веры Павловой, Татьяны Аиновой, Александра Кабанова.
И не потому, что они привлекают внимание специфическими современными реалиями. Наоборот – именно у этих авторов любовь звучит как вечная тема. Но, как бы хорошо ни писали современные поэты, каких бы поэтических вершин они ни достигали, их воздействие на культурный социум остается крайне ограниченным. Не по их вине.

Таким образом, перед нами, с одной стороны, высокие классические образцы, как ни крути, погружающиеся во время и не слишком внятные туговатому на правое поэтическое ухо современному  читателю. Но широко растиражированные и, в частности, поэтому укорененные в подкорке публики.
С другой стороны – поэты, разделяющие  с нами все тяготы нашего времени. У них та же проблема по части понимания. И вдобавок крайне ограниченные каналы связи с читателями, которых к тому же уже почти и не осталось.

И еще одно направление размышлений, возникающих при чтении антологии. Гендерный, как теперь говорят, аспект поэзии. Среди классиков всего 3 дамы. Среди современников – половина, причем в основном именно они представлены большими подборками.
Я даже не знаю, о чём это говорит. Могу только догадываться.
Тут и осваивание женщинами все новых областей человеческой деятельности.
И связанное с этим перераспределение социальных обязанностей.
И снижение статуса поэзии в общественном сознании, к чему более чутки мужчины.
И изначально свойственный женщине интуитивный способ постижения мира, к чему поэзия очень неравнодушна. Это можно назвать и эмансипацией в поэтической сфере. И как-то иначе. Но факт есть факт.

Но прежде чем перейти к завершению этих заметок обещанные ранее сомнения относительно странностей.

Странности.

Цель всего этого предприятие выглядит довольно неопределенной.
То ли осваивание новой тематики и завоевания нового рынка.
То ли издание по случаю и без внятного замысла.

Не этим ли объясняется довольно аскетическое оформление книги с таким пафосным названием. И во многом надуманная концепция классиков и современников, достаточно искусственное разделение и противопоставление их поэзии.

Такой подход позволил составителям без особых хлопот заполнить страницы издания обширными подборками из классиков. Как Бог на душу положит. О редактировании и структурировании подборок и речи быть не могло. Они же классики.

Но для оправдания заявленной концепции требовалось присутствие в антологии и современной поэзии. И тут начались ещё большие проблемы.
В результате мы видим, что в издание включены и известные современные поэты с  текстами высокого класса; и известные поэты, но практически без текстов, соответствующих теме книги и их поэтической репутации; и, прямо скажем, случайные авторы.

Короче, классиков знали лучше, да и ошибиться с ними было тяжелее. Из современников кого знали, кто оказался под рукой, тех и включили, опять же не особо утруждая себя отбором текстом.

Издание по форме, конечно, является антологией.
Но, похоже, сами издатели поняли, что до качественной антологии оно не дотягивает по многим параметрам. Потому и выбрали ничего не объясняющее и ничего не обозначающее определение «сборник». Сборник и получился. Всего и всякого.

Книга вышла, ставим псицу.


Резюме.

Независимо от всех этих претензий и подозрений объективно издательство сделало нужное дело. Пусть не без недостатков, но сделало. И это самое главное.
Хочется надеяться, что этот сборник найдет своих 3000 покупателей и ещё большее количество читателей. Что все они извлекут из книги такую необходимую каждому сердцу дозу прекрасного.  И, может быть, потом подсядут на поэзию. На хорошую поэзию. Вернутся к классикам и обретут современников.

Поблагодарим издательство «Астрель». Это был красивый жест.
Даже если это жест в пустоту.