Вот и закончилось четырехдневная фестивальная изнурительность.
Отнявшая все силы и всё остальное.
Предлагаю этот краткий отчет о фестивале.

Все дальнейшее излагается от первого лица. И к тому же с повышенным относительно обычного самолюбованием. Но все же надеюсь, что и о фестивале вы сможете кое-что узнать.

Программа фестиваля (см. Программа) была заявлена и успешно выполнена.
Чем мне кажется привлекательным этот фестиваль, так это своей креативностью.
Его бессменный организатор, душа и сердце фестиваля Андрей Грязов вместе со своей молодой командой, Оксаной Боровец, Марией Луценко и многими другими каждый раз придумывает что-то новое и сотворяет из такого рутинного мероприятия как фестиваль настоящий праздник.

Но не будем медлить и пойдем уже пройденной дорогой.


День первый

День.

Фестиваль открылся по-деловому, без излишней помпезности, и сразу набрал рабочий ритм.
Отчитав в самом начале своего Воланда (см. авторскую страницу), я тут же переместился в кулуары, где щедро дарил многим радость общения с собой. Сопровождая его (ее) неудержимым потоком афоризмов и mot.
Получал в подарок книги. Сам не дарил. Я такой человек, что зла никому не желаю.
Еще помню – распивали с Шелковым и компанией чекушечку коньячка на шестерых.
Периодически наведывался в зал и кое-что слышал.
Из того, что слышал лично, хорошее впечатление на меня произвели Шелковый (еще до коньяка), московский поэт Виктор Коллегорский, прочитавший подборку стихов, посвященных поэтам, связанным с Киевом (Ахматова там, Мандельштам, Лифшиц и т. п.), ну, и я сам..
Со слов людей, которым я доверяю, выделялись стихи Татьяны Аиновой и (несколько неожиданно для меня) Варела Лозового. Которого я потом поздравил как бурно прогрессирующего поэта от имени поэта бурно регрессирующего.
А Коллегорскому мне потом пришлось предоставить кров для ночлега. (И достал он даже меня своей полной неприспособленностью к жизни).
Почти все авторы, заявленные в программе (см. Программа) почтили фестиваль своим присутствием. И читали стихи, конечно. Ведущий мероприятия Василь Дробот по доброте душевной предоставил слово ещё и нескольким незаявленным.

Под занавес со своими композициями выступили авторы проектов «ЛитФест» и «Лирики +».

Кстати, зайдя очередной раз в зал, обнаружил в последнем ряду молодую девушку, которую раньше не видел. Я направился к ней и между нами состоялся такой диалог: – Здравствуйте! Вы участник фестиваля? – Да, меня зовут Елена Чач. – Помню, помню, что-то такое в программе есть. А вы давно появились? – Нет, я только что с поезда. – С удовольствием послушаем. Но я обратился к Вам по такому поводу. В начале вечера я читал интермедию «Монолог Воланда» и там был такой фрагмент: «Воланд долго поверх голов смотрит в зал. Наконец фокусирует взгляд на каком-то свежем девичьем личике…». Так дело в том, что, когда я читал эти строки, ни одного свежего девичьего личика мне в зале обнаружить не удалось. Почему Вы так поздно пришли?!
(Шутка сработала. Ее же в течение фестиваля я еще несколько раз использовал под разными гарнирами. И с неизменным успехом).

Вечер.

Не был. Но программа (см. Программа) и состав авторов говорят сами за себя.
Во всяком случае, ничего плохого об этом вечере я не слышал. Я вообще ничего о нем не слышал.


День второй.

Как вы, наверное, знаете, на фестивале вручаются премии имени Арсения и Андрея Тарковских. За поэзию и кино соответственно.

День.

Так вот днем в Доме кино был просмотр конкурсных фильмов. На просмотр я забежал. Фильмов не смотрел. Говорят, в большинстве своем они того и не стоили. Просто надо было другие вопросы порешать.

Еще одно дневное мероприятие, на котором я не был – подведение итогов конкурса молодежной поэзии памяти Леонида Киселева.
Выступило очень много молодых поэтов (точнее, поэтесс, разумеется). Отзывы разноречивые – от умеренно благоприятных до скептических.

Вечер

А вот вечером мне пришлось принимать самое активное участие в качестве ведущего вечера. Андрей Грязов был занят с командой Марины Тарковской и попросил меня провести вечер. От чего он только выиграл.
Авторы были заявлены именитые. Но гипертрофированные амбиции некоторых приходилось по ходу конферанса подправлять и загонять в разумные рамки.
В результате по окончанию ведущего благодарили все, а самое главное – зрители.
Самым колоритным выглядел новый для меня известный московский поэт Евгений Чигрин, член всех творческих союзов, участник всех фестивалей, автор публикаций во всех изданиях, очень озабоченный тем, чтобы его соответствующим образом представили.
Я его так и представил. И закончил представление следующим пассажем: «Стихи поэта переведены на английский, немецкий, … и арабский языки. Вы ж понимаете, что на арабский кого попало не переведут…».
На сцену он вынес несколько «Новых миров», в которых был опубликован. А в «Новом мире», как известно, публикуют стихи культурные, правильные и скучноватые.
А прозвучавшие стихи из индийского цикла дали автору повод поговорить и своих индийских странствиях и впечатлениях.
Самый большой и заслуженный успех имел Александр Чернов.
Вот у него преобладали финляндские и армянский мотивы.
Что дало мне повод иронически заявить: «Выступившие авторы нарисовали такую широкую географическую панораму, что для того, чтобы дополнить ее, поделюсь воспоминаниями – когда я этим летом был в Ирпене …».
У Александра Закуренко во время чтения возник небольшой конфликт с аудиторией. Как он потом сказал: «За такое отношение к стихам я просто выгоняю из класса». Но, в конце концов, он ею (аудиторией) овладел и даже меня заставил внимательно слушать.
Вообще в ходе всего вечера я сидел за столиком ведущего в углу сцены, а от микрофона из центра звучал добротный стихотворный фон. Но чтобы ушки хоть иногда встрепенулись от услышанного, такого не было.
А креатив проявился в том, что в начале вечера свет в зале погас, и в записи зазвучали стихи и голоса классиков. Тем самым была задана планка для последующих выступлений. Еще планировалось в этот момент раздать зрителям наглазные повязки для полного релакса, но в последний момент от этой идеи отказались. Сочтя ее чрезмерной.


День третий

День.

Продолжился просмотр конкурсных фильмов, а затем жюри в составе Марины Арсеньевны Тарковской, кинорежиссера Вячеслава Амирханяна (из круга Тарковских) и Андрея Грязова принялось за работу. Собственно относительно поэтической премии было полное единодушие, а вот многочисленные кинематографические номинации вызвали некоторые разногласия.
В результате вердикт был вынесен в зал, и торжественное награждение состоялось.

Премии в разделе поэзии был удостоен известный и замечательный Владимир Пучков.
Автор нашего сайта, что делает честь им обоим.

Позволю себе не приводить имена всех лауреатов кинопремий, так как они нашим читателям ничего не скажут.
Отмечу только, что дипломантом в номинации «Игровое кино» за фильм «Старуха» (по Хармсу) стал Борис Марковский, издатель журнала «Крещатик».
Борис увлекся кино сравнительно недавно, но уже вошел в силу. Особенно удачно у него получается подбор очень выразительных и типажных непрофессиональных актеров.

Премия состояла из диплома, конверта, цветов и кулька с содержимым.
В конверт не заглядывал.

Марина Арсеньевна говорила самые теплые слова по адресу и Пучкова, и Марковского.
Владимира Пучкова попросили (я) почитать свои стихи.
Александр Закуренко рассказал трогательную историю о том, как еще советским (антисоветским – это не моя шутка, а его слова) школьником в каком-то полулегальном литературном салоне услыхал, как Марковский читает чьи-то прекрасные стихи. И узнал тогда же, что есть такой поэт Арсений Тарковский – стихи были его.
Так все и увязалось.
После окончания официальной части я подошел к Марине Арсеньевне и минут пять рассказывал разные заинтересовавшие ее истории из жизни искусства.
Но поскольку к ней стояла небольшая очередь жаждущих пообщаться, то я уступил площадку. Рядом в нескольких шагах стоял печальный Амирханян. Вам тоже что-нибудь рассказать? – спросил я. Он отреагировал адекватно.

Далее программа шла по программе.

А за пределами зала началось отмечание. Марковский с фильмогруппой и с этой целью поехал к себе.А мы уселись в кафе Дома кино теплой компанией: Пучков с супругой, Саша Закуренко, Андрей Грязов, Люда Некрасовская и Чигрин с очень красивой молодой дамой, с которой он всюду появлялся, добавляя себе тем самым уже не только поэтических вистов.
Поднимали тосты за лауреата. Я заметил, что у заслуженного успеха Владимира Юрьевича есть две составляющие: самая главная – его большой и настоящий талант и менее существенная – что я об этом всем и всюду говорю.
Кстати, пусть поэт В.Пучков еще не попал в большую обойму (типа премии «Поэт», «Русская премия» и т.п.), но набором премий, так сказать, второго ряда он уже удостоен («Ушакова», «Вышеславского», «Тарковских»).
(Имеются в виду только премии, к которым прилагаются конверты разных размеров).
Над Чигриным я по привычке подшучивал, подняв тост за новые приятные знакомства, которые хотя бы тем предпочтительнее старых дружб, что ни к чему не обязывают. А когда Чигрин отошел за добавкой, я пересел к его даме, рассказал байку про свежее девичье личико и закруглил ее так: – И хотя то личико было действительно свежим, но с Вашим конкуренции никак не выдерживает.

Далее я вынужден был покинуть компанию и отбыть на семейное торжество.

Вечер.

Самое главное состоялось вечером этого дня – Поэтическая мистерия «Мастер и Маргарита».
Представлению предшествовали две репетиции. Вот на первой из них я был. Мне предложили от имени Пилата прочесть текст очень сомнительного качества. Править его даже не хотелось, а по зрелому размышлению я еще и решил, что Воланду изображать Пилата вообще не по понятиям. Ни по каким.
А вот на самом представлении я, к сожалению, отсутствовал, так что пересказываю со слов и впечатлений источников.
Всех присутствующих обносили бутербродами с осетриной первой свежести и красным вином, символизировавшим кровь.
Музыкальное и световое оформление спектакля было выше всяких похвал. За сценой звучала музыка и реплики с бала Сатаны из фильма Кары.
Сюжет состоял в том, что выступавшие как бы выходили с этого бала из камина и читали стихи в тему. Значительная часть из этих текстов принадлежала перу Андрея Грязова
Участников перед представлением тщательно гримировали и разрисовывали.
Дресс-код спектакля предполагал, что мужчины будут во фраках, а дамы – ню. В действительности у мужчин за фраки сходили самые разнообразные наряды, а дамы в большинстве ограничивались вечерними туалетами, лишь в некоторых из которых наблюдались ню-элементы.
Но три девушки все-таки решились выйти с полуоголенной грудью, причем у двух из них она даже была.
Зато у третьей, читавшей программное стихотворение Андрея «Что делать женщине с ногами …» ноги вполне могли вдохновить на написание этого стихотворения.
Чтобы дать более содержательное представление о спектакле тем, кто не смог его посетить, привожу ссылки на стихи Андрея Грязова: http://www.poezia.ru/article.php?sid=7712 и Татьяны Аиновой: http://poezia.org/ru/id/667/personnels , послужившие своего рода эпиграфами-камертонами ко всему представлению.
Сам Грязов исполнял главную роль в спектакле и очень органично, по мнению зрителей, выглядел в пижаме и шлепанцах. Большинство многочисленной публики считало, что это сам Мастер, некоторые – что Иван Бездомный. В любом случае по качеству чтения и мастерству исполнения он выглядел предпочтительнее своих студиек, составлявших большинство в спектакле.
После окончания зрители оживленно обменивались впечатлениями.
Как сказал потом Пучков, зрелище для него явилось эксклюзивным, и после того как он кое-что увидел, он больше ничего уже и не слышал.
Не обошлось и без традиционной для «Мастера и Маргариты» жутковатой мистики. Наиболее загадочным событием стало исчезновение исполнителя роли Коровьева Юрия Ходарченко. Который по неизвестной причине не явился на спектакль, при этом его мобильник утверждал, что абонент «вне зоны». Хотелось бы узнать у Грязова разгадку, если таковая уже появилась…


День четвертый

Весь день.

Форматный неформат на берегу Днепра. Традиционное пристанище фестиваля – кафе «Камышовый кот» – за прошедшее время превратилось в зону отдыха «Очеретяний кiт» с многочисленными местами для посиделок и детскими аттракционами.
Оживляли пейзаж козы в загончике, слоняющиеся обыкновенные коты, разнообразные гуляющие компании. Например, рядом шумно отмечали День танкиста.
Погода радовала безветренным теплом и натуральным бабьим летом.
В этот день и в этом месте обычно выступают те, кто очень хочет выступать. Не удивительно, что среди них оказался и Чигрин, хотя через два часа у него был поезд. Потом он был недоволен условиями. Ничего удивительного. Место для выступлений было оборудовано микрофоном, но чтобы услышать выступающих, нужно было располагаться достаточно близко. А удобнее было располагаться подальше. Результат очевиден.
А выступающих авторов было даже больше, чем участников бала накануне.
Короче, кто хотел – услышал.
Мы же небольшой компанией во главе со свежеиспеченным лауреатом В. Пучковым расположились под навесом и продолжили обсуждение актуальных проблем поэзии.
С нами была и наша дорогая гостья киевлянка-москвичка-киевлянка и т. д. Виктория Шпак. Чуть позже и на время присоединился известный литератор Юрий Мезенцев, до 90-х годов заведовавший поэзией в «Радуге». Теперь он живет в Штатах. Послушав несколько моих высказываний, он сказал – «Жаль, что мы не были знакомы раньше, тема моей диссертации была «Афоризмы в литературе». Пришлось закрепить впечатление. На замечание, прозвучавшее за столом от одной из поэтесс – «Мне всегда так страшно читать на публике свои стихи!» – я тут же отреагировал: – «Странные люди эти поэты. Читать стихи им страшно, а вот писать не страшно».
Думаю, что этот фестивальный день продолжался очень долго (см. Программу), но до конца я не досидел.

Выводы вкратце.
Фестиваль был организован. Все дни работали книжные раскладки. Количество желающих принять участие увеличивается с каждым годом.
О креативе я уже говорил.
Андрею Грязову – благодарность, уважение, почет и слава!
И да пребудет «Каштановый дом» еще многие лета!


… доля шутки …

Думаете, почему я так затянул с отчетом?
Отравили. Наверное, враги. Возможно, из тех, по кому я «проезжался» на фестивале.
Выгляжу я, конечно, лучше, чем Ющенко, но чувствую себя все еще…


… и в заключение …

Я писал эти заметки, а за спиной включенный телевизор показывал «Мастера и Маргариту». Как раз заключительную серию.
Слезы невольно наворачивались на глаза.
Великий роман, хотя и наивный.
Я-то знаю, как там на самом деле.
Но к версии Булгакова отношусь с сочувственным пониманием.
И рассчитываю на такое же отношение с его стороны.

В. Г.


P. S.
Этот отчет носит очень отрывочный и весьма субъективный характер.
Буду благодарен всем, кто внесет свои дополнения