Чей ты, поэт?  22.01.2010  

Владимир Юрьевич занят: газетный день. Такие дни у него шестнадцать лет подряд, каждый понедельник, среду и пятницу. Суть «газетного дня» могут понять только газетчики. В этот день редактор сам себе не принадлежит. Дверь в его кабинет практически не закрывается.
Живя в жестком режиме «редакция—дом—редакция» — когда он пишет стихи? Хорошие, волнующие, будоражащие душу, сердце и ум? И вообще, как живется ему, русскоязычному поэту с украинским паспортом в родной Украине, где русская классика в школьных программах теперь считается зарубежной литературой, а подрастающее поколение практически не знает Пушкина?
Владимир Пучков на эти вопросы отвечает под финиш рабочего дня.
Показывая призовую пушкинскую статуэтку, мой собеседник рассказывает об осенней поездке в Одессу, где проходил турнир поэтов, и о том, зачем нужны поэтические фестивали и турниры. Всеукраинский фестиваль русской поэзии и культуры «Пушкинская осень в Одессе» организован поэтом и меценатом, проживающим в Британии, Олегом Борушко в рамках его проекта «Пушкин в Британии». В этом фестивале претенденты (а их в заочном первом туре, проведенном в Интернете, набралось до двухсот) должны были предложить свои лучшие произведения и написать стихи на вольную тему с обязательным использованием заданных пушкинских строк — «Украйна глухо волновалась» (из поэмы «Полтава») и «В году недель пять-шесть Одесса» (из «Путешествия Онегина»). По итогам первого тура было отобрано 15 финалистов.
— Владимир Юрьевич, турниры — удел молодых, им сам Бог велит доказывать свое право на существование в литературе. Но вам-то это зачем? Вы давно уже увенчаны различными литературными регалиями, ваши стихи вошли в антологии...
— Во-первых, мне интересно, что и как пишут молодые. И я был рад познакомиться с яркими поэтами новой волны. Например, Евгения Красноярова, Ольга Ершова, Елена Тищенко из Одессы, киевляне Оксана Боровец, Евгения Бильченко, Юрий Крыжановский, Людмила Гонтарева из Краснодона, Дмитрий Аверьянов из Севастополя. Что касается участия в турнире... В поэзии нельзя почивать на лаврах. Мастерство надо подтверждать. Поэзия — не спорт. Но и Маяковский, Блок, Есенин не считали для себя зазорным участвовать в публичных поединках поэтов.
— Говорят, рукой поэта руководит Бог. Но когда? По утрам, вечерам, ночами?
Владимир Пучков улыбается:
— Только вечером. И то не всегда. Раньше удавалось чаще. Я в жизни ни дня не был «вольным художником». Всегда — на газетной службе, при деле, при обязанностях. После института преподавал в школе, потом — комсомол, а дальше — в областной «молодежке», «Южной правде», «Вечернем Николаеве»... Без каждодневной редакционной суеты жизни не мыслю, хотя совмещать должность редактора и поэта-лирика — сложно. Ведь журналистика и поэзия — разные, а во многом чуждые друг другу стихии. Как удается совмещать их, сам не знаю.
Мне всегда хорошо писалось на Кинбурнской косе, на стыке моря и лимана. Вообще люблю наш Причерноморский край с его лиманами, виноградниками, руинами античной Ольвии и рыбацким духом — все побережье от Николаева до Очакова. Эта земля невероятно своеобразна, для поэтического освоения неисчерпаема.
А еще отлично писалось, когда мы с женой — журналисткой Екатериной и дочкой Аней ютились в «гостинке». Когда мои женщины укладывались спать, я уединялся в кухоньке... Боже, как тогда писалось! Потом переехали в новую квартиру, появился рабочий кабинет. Но если бы кабинеты вдохновляли поэтов! Увы, вдохновение не появляется по заказу. Отчего и зачем пишутся стихи? Иосиф Бродский как-то сказал, что поэзия — это наиболее концентрированное воплощение человеческого опыта. Поэтому люди читают и будут читать поэзию.
«Русскоязычному» таланту Владимира Пучкова не вполне комфортно в культурных реалиях современной Украины. Поэт чувствует и болезненно переживает отчужденность некоторых вчера еще братавшихся украинских коллег, стихи которых он охотно переводил на русский язык. Приходится мириться с несправедливым замалчиванием, а порой и враждебностью: мол, пора бы определиться, с кем ты — с Украиной или как? При этом многие уже не помнят, что именно «русскоязычный» Владимир Пучков был одним из создателей и редактором первой в регионе украиноязычной газеты «Щотижня», благополучно выходящей до сих пор.
А в 2008 году в николаевском издательстве Ирины Гудым вышел уникальный сборник «Два берега» — талантливо исполненный творческий дуэт взаимных переводов двух литературных побратимов: русского поэта Владимира Пучкова и украинского — Дмитра Креминя. В сборнике (о нем уже писал «Голос Украины») органично переплелись причерноморская география, ностальгический поиск «степной Эллады» и гармонии человеческого бытия. Когда политики в корыстных целях давят на чуткие «языковые клавиши», поэты Креминь и Пучков предлагают конструктивное отношение к языковой проблеме, давая возможность насладиться поэзией на выбор — одно и то же произведение в украинском, русском и английском вариантах. Если в стихах есть частичка сердца, а мыслью правит любовь — политические атрибуты и условности меркнут. Это всего лишь бутафория.
Книга «Два берега» была успешно представлена в Николаеве и в Москве — в Библиотеке украинской литературы, в Солженицынском центре «Русское зарубежье». А в официозном Киеве этот оригинальный проект интереса почему-то не вызвал.
— Нам по-прежнему напоминают: определяйтесь, какие вы поэты, — украинские или русские. Если русские — вы нам не нужны, и перспективы у вас в Украине нет. Рекомендовал молодую николаевскую поэтессу для участия в творческом семинаре в Ирпене, так «мэтры» из НСПУ чуть ли не «пятой колонной» ее обозвали, только за то, что пишет на родном русском языке. А я порой и сам не знаю, каким поэтом себя считать, — признается Владимир Пучков. — По языку, по культуре, складу мышления — конечно, русский. Но я-то в России бывал считанные разы. Я — здешний, здесь родился, вырос и живу. И главное — пишу я разве о Рязанщине или Тамбовщине? Нет, пишу об этой земле, она питает мою поэзию. И люди этой земли ее понимают. Значит, украинская у меня и биография, и география. Так какой же я — русский или украинский?.. Важнее, по-моему, другое — поэт или не поэт.
Судьбы многих людей в советскую эпоху перемешались. Отец поэта, романтик из приволжской России, из Ульяновской области, со студенческой скамьи ушел на фронт, а демобилизовался уже в 1950 году, в год рождения сына. Окончив учительский институт, получил направление на Николаевщину. Мама — украинка с Донбасса, певунья и труженица, пережившая немецкую оккупацию и концлагерь. Сорванные с родных мест, они укоренились на николаевской почве, которая для Владимира Пучкова стала родной.
— Связующие нити поколений оборваны, — размышляет он. — И так у многих, и не по вине людей, а потому, что держава и история так распорядились их судьбами. Очень обидно, когда тебе вдруг дают понять, что ты на этой земле — не коренной, а значит — второсортный. И должен почему-то оправдываться. И определяться, к кому примкнуть: к папе или к маме. Меня одинаково тошнит от таких «патриотов» — как от «квасных» российских, так и от «шароварных» украинских. Это одни и те же ядовитые ягоды, произрастающие на разных славянских полях.

Николаев.
Галина ПОРФИРЬЕВА.