возвращаясь к 14 мая. - Олег Кабалик. Почему, и как возвращаясь?  14 мая мой день рождения, и я ещё жив: и это разные вещи со смертью.
В этот же день (в 1995 году) умер позже меня родившийся Олег Олегович, с рожденья (8 октября 1958 года) проживавший в Находке Приморского края...

"...широко известен среди бардов и поклонников жанра авторской песни в Дальневосточном регионе и на БАМе. Был он и в числе тех молодых ребят, что организовали и провели в 1977 году во Владивостоке Первый городской фестиваль авторской песни "Приморские струны".
Олег участвовал в проведении и организации добрых двух десятков региональных и местных бард-фестивалей в городах Дальнего Востока и в поселках зоны БАМа. Его авторские песни звучали на десятках наших традиционных сборищ, и на концертах для строителей БАМа, солдат, рыбаков и моряков. Он был скрипачом и поэтом, бардом и настройщиком фортепиано, классным культуртрегером в комсомоле и неплохим сантехником. А еще был талантливым читателем, слушателем, думателем и другом, прекрасным генератором идей. Имел острый ум, ценил тонкий юмор. Теперь нам осталось только вспоминать, каким он был.

Поэты в России лечатся от жизни либо водкой, либо валидолом. Олегу выпало первое. Теперь он излечился сполна. Быть может, Тот, кто следил за ним с небес, знал что делает, допустив Кабалика на этот путь. Мы, жившие, бывшие, певшие с ним рядом, пытались, как могли, изменить этот маршрут. Но вряд ли кто-либо вправе сказать, что сделал для этого достаточно, потому что вот он умер, а нам с этим жить дальше.

Олег скончался в воскресенье, 14 мая 1995 года в Находке, где жил почти с самого рождения и куда всегда любил возвращаться. Умер за пять дней до давно задуманного им находкинского фестиваля "Берег Грина", который теперь посвящен его памяти. Съехавшиеся к его могиле барды с Сахалина, Иркутска, Хабаровска, Находки, Комсомольска-на-Амуре, Арсеньева и Владивостока завели песню Юрия Иосифовича "Одинокий гитарист" — вряд ли кто слыхивал её в таком миноре." [Ежегодная фестивальная газета "Берег Грина". N3 1999. г.Находка. Цитируется из http://www.bards.ru/archives/author.php?id=2278]
============================
У Лукоморья дуб зелёный...  (А.С. Пушкин)  Лариске, Ваське и Александру Сергеичу

Сказочный вечер. Младые дубы Лукоморья,
Ветер проснулся и гонит по небу кораблик...
Тучка прикрыла рукою колючую Вегу,
Дева бредёт по пустынному тёплому брегу...

Грустно ей и хорошо в ожидании чуда.
И выйдет на брег богатырь из пучины бездонной,
И будет он самым-пресамым, и самым влюблённым,
И в гневе луна покраснеет и скажет: "Блудница!"

Но ветер-задира поправит, и выйдет "царица",
И будет им небо шатром, и периной песок.
Да благословит их простуженный Владивосток,
Под утро похожий на спящую белую птицу.
==========================
Размышления в автобусе

В стране глухих не может править лира, -
Очередной фигляр там правит бал.
Твори себе кумира, конвоира -
Конец один и тот давно упал
От старости да от излишеств всяких:
То не туда, то много, то не тех...
Оно и вправду, на восьмом десятке
Уже и перестроиться не грех.
Пора бы отрезветь от комплиментов
Седым мужам, когда страна живет,
Как девочка со старым импотентом:
И любит, и ночами слезы льет.
Но грянет день, - от горя обессилев,
Сняв со стены отцовское ружье,
Смахнет слезу и скажет: "Я - Россия"
И вздрогнет мир от шепота ее.
==========================
Гайдамак. Вариант "Плюс"

Эта бухта настолько тихая,
Что сюда не заходит волна,
Лишь случайный буксир пропыхает,
Всколыхнёт, и вновь тишина...

Тишина, и в воде красивые
Отражаются наоборот
Море, сопки и чайки синие,
Да ещё небольшой завод.

И сбредаются к этой гавани,
Завершая нелёгкий путь,
Пароходы большие и малые
Подлечиться и отдохнуть,

Да собраться с новыми силами,
Чтоб потом в беспокойных морях
Вспоминать о кусочке России
Под названием Гайдамак.
============================
Вальс-диссонанс

Тополь красивый, высокий и нежный,
Тополь вальсирует в облаке снежном. -
Раз-два-три-раз, - не сбивается с такта
Под диссонанс белизны и заката.
Ласковый пух как на старой картинке,
Ласковый вальс на потертой пластинке...
Раз-два-три, раз-два-три, - где-то в затишье
Пагоды, пагоды, лотосы, вишни...
Годы и годы летим по Вселенной,
Мы - это ноты, легки и нетленны.
Мы - это пух тополей на закатах,
Мы - это стук метронома в палатах.
Раз-два-три-раз, - мы платочки и каски,
В нас диссонансом взрывались фугаски...
Вальс тополей, горделивый и нежный,
Вальс параллель между "будет" и "прежде",
Раз- два-три-раз...В довоенной квартире
К "раз-два-три-раз" подбиралось "четыре".
===========================
Самопародия

- Скучнеет наша работенка
Завод - как крейсер на Неве.
Лишь керн выстукивает звонко:
"Я помню чудное мгнове..." -

Я Пушкин, Лермонтов и Блок.
Я слесарь, токарь, такелажник.
Я на металле восемь строк
Набил, наКернил, наБлокажил.

Вот заключительная точка, -
Стих в лаконичной простоте.
Вдруг появилась чья-то строчка:
"Как мимолетное виде..."

Я вновь долбил, стучал сначала,
Строка к строке, к дыре дыра.
Вдруг на металле засияло:
"Мой дядя самых честных пра..."

Я взял кувалду и в смятенье
Добил творение сие.
И снова май, и воскресенье.
"И сердце бьется в упое..."
================================
 Старый больной музыкант примостился на крохотном стуле,
Клавиши тронул, и дождь прекратил свою пляску.
Вышла луна и окрасила всё непонятным,
И огоньками галактик, разбросанных неаккуратно,
Мир разбегался, чтоб снова сбежаться когда-то,
Преображались светила, и было
Одно непонятно:
Как это всё уместилось в четырнадцать тактов.
================================
Волна милуется с песком,
Песок шуршит воздушным платьем,
Луна купается в воде
И подбирается к звезде,
Но та лениво, с холодком
Увиливает от объятий...

Вдруг вздрогнуло, и этот мир
Вмиг потонул в колючей саже:
Большой, промасленный буксир
Шёл на свиданье к толстой барже.
===============================
                        Из цикла "Весенние чепухарики"

Всё, ухожу, послав в туман
Тоску, проблемы и заботы.
Харон упёрся как баран,
И всё твердит: "Иди работай!"
На лапу, сволочь, не берёт,
Не поддаётся уговорам,
Из горлышка чего-то пьёт
И смотрит на меня с укором.
По речке Стикс идёт кета -
Бездумная штрафная рота...
Харон ворчит: "Всё суета,
Всё тлен, старик, иди работай!"
"Мне некуда, пожёг мосты,
Рать полегла, а кто - далече...
Я так устал от суеты,
Врубай движок, поедем в вечность!"
Но ухмыляется Харон,
Обняв потёртую трёхрядку,
И так берёт аккорды он,
Что сердце норовит вприсядку.
Взмывают чайки над рекой
И рыба прёт с остервененьем...
"Я не пойму: ты что, глухой {тупой-авт. }?..
Ступай себе, ещё не время!"
Плывёт река, ползёт туман
К подножью пограничной вышки...
Харон упёрся, как баран,
Отходит челн, звучит баян
Всё тише, тише, тише, тише...
=============================
Когда мы все уйдём, нам будет не до песен,
Другие захлестнут дела.
Давайте подождём зарю на Красной Пресне,
Где юность побеждала и жила.
Как часто мы людей встречаем и теряем,
Не тех любили мы, и нас не те...
Как часто врали нам, но чаще мы прощали,
Не веря ни врагам, ни темноте.
Меняем города, привычки и любимых,
И ссоримся мы не по пустякам,
Но в главном до конца останемся едины,
Хоть это и не нравится врагам.
Давайте прыгнем в ночь, пройдём по Красной Пресне
И встретим неожиданный рассвет.
Нам не хватает рук тогда, когда мы вместе,
И это самый главный наш секрет.
==============================
Февраль права качает напоследок.
Добавил градусов в колючую пургу
И небо облачил в свинцовую фольгу:
Ему плевать, что март начнётся в среду.
Что в среду враз должны упасть капели,
А облака напиться белизны.
Давайте все качнём права апреля,
Приблизим наступление весны!
==========================
Весна, капель, парят сугробы.
От этих солнечных перин
Поднялся лёгкий ветер, чтобы
Слегка поправить птичий клин.
И станет он чуть-чуть ровнее,
И ты, надтреснутый от вьюг,
Поймёшь, что враг пока сильнее,
А друг - совсем тебе не друг,
А так, "приятель", но не в этом,
Как говорится, соль и суть,
А в том, что всё стремится к свету,
К теплу и солнцу. В добрый путь!
=========================
Первый дождь неоттаявшим мартовским днём,
Разухабистый, злой и простудный.
Снег растаял в мгновение, как под огнём,
А казалось, такой неприступный.
А казалось, он вечен, как эта зима,
Беспощаден, как эти метели.
Нет, ребята, зима - грандиозный обман,
Ведь недаром шалели капели!
А теперь этот дождь разбуянился всласть,
Нам глаза раскрывая на правду,
На всё то, что под снегом навеки пропасть
Не имело морального права.
Правь, дождяра, колючими лапами бей
По варгану трубы водосточной!
Неужели, дружище, и на людей
Не хватает твоих полномочий?!
Забирайся под шляпы, плащи и зонты,
Не смущайся, ты каждому нужен,
Людям так не хватает твоей чистоты,
А они удирают по лужам.
Оставайся, бродяга, под каждым зонтом,
Молодой, развесёлый и вредный!
Хорошо, что ты первый, но главное в том,
Что ты правильный и не последний.
=============================
                        Гроза прошла, и ветка белых роз
                        В окно мне дышит спелым ароматом.
                                                                А. Блок

Гроза прошла, и, небо обратив
Из гробового в грозно-грозовое,
Гремела громом, градом окрестив, -
Как древний князь, свершив передовое, -
Мой дом, мой сад и все мои цветы,
И улицу, и на углу аптеку,
И незнакомку, вынув из фаты,
Швырнула к неземному человеку.
Их высветила бликов кутерьма,
Их уносила быстрая пролётка,
А я забыл, что за окном дома
Не Петрограда, а Владивостока,
Что век устал, что было много гроз,
Что я живу теперь, а не когда-то...
Гроза прошла, и ветка белых роз
В окно мне дышит спелым ароматом.
============================
Корка хлеба на стакане, -
Вот уж скоро сорок лет
Дню, в который по преданью,
Обещал вернуться дед.
И стоял стакан под хлебом,
Верно, деда поджидал -
Он под украинским небом
Только "без вести пропал".
Все, казалось, хлопнет дверью
И, медалями светясь,
Взглядом он стакан измерит,
Крякнув, скажет: "Понеслась!"

И закружится застолье,
Все в объятьях как в тисках.
Но проходят годы, солью
Оседая на висках.

Вот и стали старше деда
Мать и я, и брат-пацан.
Но как прежде, в День Победы
Хлеб кладется на стакан.