Нарву одичавших ромашек,
прижмусь к самой старой ольхе
и кошке - сестре Баюна -
похвастаюсь силой украденной.
Появится юный зародыш
могущества в мокрой трухе,
а как и в котором часу -
спроси у армянского радио.

Испив его соки, я был бы
любой агнийоги правей,
и ноги в промокших носках
так долго троллейбус не ждали бы.
К чему в непрактичности парня
винить субтропических фей?
Они у себя в теремах -
у них стопроцентное алиби.

Глушители сбросив, несётся
несметное стадо "тойот"
на кладбище к белой сестре,
красиво погибшей в зародыше.
Я Коську съедаю глазами.
Так смотрит лишь замерший кот
с шестнадцатого этажа
на ласточку или воробышка.

Подсвеченный заревом космос,
зудя, насылает мигрень.
На двести четвёртом году
ольха - далеко не красавица.
Я столько проблем разношёрстных
повесил себе на ремень,
что без психотропных колёс
энергия вряд ли появится.

Где теплились грёзы, там вьётся
токсичный дымок над стернёй
да дремлющий в небе фантом,
к машине лишившийся допуска.
Теперь он штамповщик, закройщик,
охранник, курьер, сутенёр...
Московская редька, увы,
нисколько не слаще тернопольской.

Что дуешься, чёрная книга
в обложке из липкой парчи?
Ведь я соблюдал алгоритм!
Во всю чепуху твою веровал!
Не скоро услышу я новость,
что где-то в трясине почил
махровый бандит и шофёр,
да только писатель мохеровый.

В Америке с медзаключеньем
успех не граничит. А здесь
какой уставной капитал?
Ну хвощ, ну ромашка, ну арника.
Возьму-ка сварю их да выпью -
и стану всесильным, как Зевс.
Довольно ишачить! Вперёд!
На бал - прямиком из свинарника.