Целая жизнь – за три года
глупых надежд, скандалов, драм.
Хоть бы сказал тогда мне кто-то,
что я вернусь опять сюда.
И не к разбитому корыту,
но с багажом открытых ран –
отогреваться – дома. Битой
картой на стол легла фата.
Я в фатализм уже не верю,
сцены венчания не люблю.
Я закрываю плотнее двери,
и зажигаю свою свечу.

Ночь спиритических сеансов,
где вместо духа – мой альбом.
Звуки и запахи здесь остались,
но изменились все и всё.
Жизнь пролетела. Год – за десять –
ноша на плечи в тридцать лет!
Мы хоронили близких вместе,
мы покупали вместе плед.
Но на могилах зацвел репейник,
плед износился и пропал.
Новые даты и новое время
я отмечаю – без тебя.
И слава богу за все, что было,
мути семейной растаял след.
Я тебя просто не любила –
и оправданий веских нет.

Что меня вынудило – по снегу,
в туфельках легких топать в ЗАГС,
кой черт заставил переехать
в эту квартиру, где не было «нас».
Были обеды, компьютер и кошки,
были игрушки, часы и диван.
Елка была новогодняя тоже,
люстра красивая, вроде, была.
Было так много, что все не упомнишь,
врезалась больше всего суета,
и одиночество злое. Потом уж –
боль сплошняком. И последний удар.

И снова в туфельках летних по снегу,
в ночь, в никуда уходила. Игра
жизни в пятнашки.  И нечего делать –
просто пришлось адреса поменять.
Все хорошо. Устоялось, забылось,
и залатала на сердце дыру.
Только откуда – скажи мне на милость
чистую веру теперь я возьму?
Солнце приходит, и ластится ветер,
снег в ноябре вновь нечаянно лег.
Я постарела на 3-0 столетий, -
в теплой руке не растаявший лед.
И одиночество хлещет по жилам,
но слава богу – зацепкой за свет
манят слова, что мы все-таки живы,
что я немного, но все же поэт.
Счастье могу сочинить и удачу,
заново время могу написать.
Греет любовь меня новая – значит
в туфельки летние прыгать опять…