1. A posteriori

Параллельность... Походка зеркального отражения чуть более, чем ненадолго замирает в попытке узнать... -- Так приходят обряды. Приходят и становятся привычкой -- тускнеющей фотографией или затертой пластинкой -- еще доносящими голос и цвет, но...

-- Я умею быть птицей... -- сказала ты позавчера.

-- Я умею быть... -- ответило мое эхо.

И полет начинался без правил...

 
2. Закрытие

И завершив -- закрыв -- закончив за собой следующий Город, как дверь с несмазанными петлями -- скрипучую и тяжелую -- стараешься забыть, поскольку возможность помнить -- провокация возвращения, невозможного по условию задачи -- вернуться в то же место и то же время из которого вышел, как путник из пункта А в пункт Б.

И дождь -- зрелый, как виноград -- он был бы сладким, если бы не твои слезы. Вот он, падает, рассыпается по улицам, закатываясь в подъезды. И у меня в ладонях полная горсть найденного дождя. Ты плачешь. Плачешь, потому, что знаешь -- вчера началось лето, захлопывая за собой окна, выживая нас из обжитых и насиженных мест, превращая знакомых в далекое воспоминание.

Ты спрашиваешь:

-- Так было всегда?

А я разбрасываю дождинки по комнате, поскольку в ней должна остаться свежесть. -- Плохо, если новые жильцы вселятся в пересушенную квартиру. Потом, достав из шкафа два чемодана, начинаю складывать сны. Сны еще нужно рассортировать. -- Не знаю, когда это случилось, но они перепутались. И я никак не могу разобраться -- чьи они. А ты зябко поеживаешься, сидя на корточках на полу и говоришь о каком-то ключе. Да, я помню -- большой кованный ключ -- я носил его в нагрудном кармане. Теперь это просто кусок ржавого железа... -- Но я не отдам его тебе, поскольку время уходить... и поскольку...

А сейчас лето. И завершив -- закрыв -- закончив за собой Этот Город, как древнюю дверь с несмазанными петлями -- скрипучую и тяжелую -- стараешься забыть, поскольку возможность помнить -- провокация возвращения, невозможного по условию задачи -- вернуться в то же место и то же время, из которого вышел, как путник -- из пункта А в пункт Б.

 
3. Периметр

Можно долго бежать по периметру. Быть молью или находиться внутри тлеющего угля. Маленькое зернышко несет в себе расстояние жизни.

Целый месяц без голоса. Цветная картинка губ и волос. Левое крыло начало сбрасывать перья. И окопная война тянулась долгие километры прилипающих гимнастерок. Радио раздавало обещания, улыбаясь запахом французского сыра. И руки требовали прикосновения. А ты рассматривала пыльные стекла и рисовала на них странные фигурки.

Ты замолчала месяц назад...

 
4. Шаги

Шаги по угасающему городу. Скрип-скрип. Скрип-скрип. Громкие шаги в тишину. В тишину дворов и подъездов. Далее -- просто в тишину.

Вечер -- серый, странный -- нарисованный чертежным карандашом. Графика. Звонил тебе. Во вчера. Или нет. -- В никуда. В сказку. Ослепший разговор. Слова.

-- Как живешь?

-- Хорошо. А ты?

-- Я тоже.

Слова. -- Горошины, пущенные из самострела. Разлетелись. Попадали, где сумели.

Помню маленьким был -- беседка во дворе. Красного цвета. С остроконечной крышей. Сгорела. Кто-то сжег. Поставили деревянный стол. Тропинку заасфальтировали. Стучали доминошники и шаги. Глухие шаги об асфальт.

Какой-то день. центральная улица. У тебя старенькая потертая сумочка, у меня "дипломат" той же свежести. Десять минут среди толкающихся прохожих. Они спешат. У них дела. Мы тоже. У нас тоже. Но стоим. Мешаем движению. После -- тебе направо. Мне --налево. Суетливые шаги в толчее.

То ли ветер запах особенный принесет. То ли под ноги попадется знакомая трещина. И вдруг повеет. Пытаешься что- то увидеть, дотронуться. -- Тишина. Дуновение детства-- теплое, ласковое. -- Неслышные шаги по траве.

Очень давнее. Лето. Отец -- колючий свитер, колючая борода, теплые руки. Резиновые перчатки -- мамины. Надуваются. Больше и больше -- огромные шары с пальцами. Входит мама. -- Углы. Я в одном, отец в другом. Смех. Весело. Усталые шаги в никуда.

Вчера -- снег. Хлопьями. Белый, как молоко. Сегодня блестит на солнце розоватыми переливами. Красиво...

Скрип-скрип. Скрип-скрип. Шаги по угасающему городу. Громкие шаги в тишину.

 
5. Aut nihil

Куда сегодня прочертим свой город? -- Не доверяя транспорту --вниз... и сквозь Солнце.

Вот оно -- пограничье реальности... Человек, лежащий на бровке, прикрывает голову портретом Рафаэля. -- ... и мост между двумя мирами, мост маленького притока большой реки, где время-пространство делится на двое. Прореха, вбитая между Тогда и После... как момент тотального видения.

-- То ли будет -- то ли нет -- то ли дождик -- то ли снег! ВСЯКО БЫВАЕТ! -- воспоминание из будущего.

 
6. Монета

... привилегия женщины и ребенка. Ты -- и та и другая. Ребенок... Женщина... зависящая от настроения, погоды и фазы луны.

Продолжая игру -- ожидаю тебя в переходах. Слушаю небо предчувствием неожиданности.

Солнце. Первый день солнца в эту весну. Магазинчик, наполненный книгами и голосами -- вездесущий Вавилон маленьких праздников... И ты склонилась над буквами. Волосы проливались на щеки, скрывая лицо, и руки, отложив недочитанное, долго искали что-то в сумочке, в карманах куртки -- наконец нашли. Небольшая монета -- желтый кружек -- воплощение случая. Так наступает мгновение мелочей и любая деталь обретает значение знака. -- Пальцы бросили случай на площадь. -- Орел или решка? Если орел -- хорошо. Если решка... -- Выпала решка, предлагая решить задачу со всеми неизвестными. -- Чет и нечет любит шутить -- дотронься и оглянись, выборматывая- заклинание- троллейбусов- свершившейся- встречей- с- именем- в- рассылающихся- тротуарах- дневного- и- каждодневного. Но ты улыбаешься, угадывая ответ между линиями руки и ресницами -- нарушаешь закон -- или ставишь вне закона судьбу -- легким движением обернув монету, как было задумано -- останавливаешь привычное -- нарушая все расписания -- в которых -- черным по белому -- следующее -- следующее -- следующее... -- гарантия на невстречу...

Своей прихотью... Веселым лукавством... Привилегия женщины и ребенка.

 
7. Приключение

Приключение началось в четверг. Оно могло начаться в любой день -- но именно в четверг.

Улица изменила направление бега и троллейбус мчался дальше, срываясь с привычного маршрута, не замечая, что движется лишь по инерции. Пассажиры переговаривались о ценах на спички и о погоде. А бородатый контролер разносил кофе и солнечных зайчиков. Проходя мимо меня, улыбнулся.

-- Aut nihil?

-- Нет, что Вы -- я по билету.

-- Тогда возьмите картину. Очень старое полотно... Видите? На ней -- одиночество.

Контролер идет дальше. А я смотрю на разбегающиеся краски, понимая, что проехал нужную мне остановку.

 
8. Ящерица

И опять подпольная осень. Осторожная перекличка птиц и цветы. Икебана.

Я почти разучился говорить. Вернее -- не слова, а понимание. Цепь прервалась. Остались одни имена. Стекло. Стол. Смех. Только названия. Перелетные значения исчезли за горизонт. Муха. Окно. Ветер. Долгий запах истлевшей миниатюры. Память губ. Лестничный ветер невестей и невстреч. Строения времени сюрреализма и ладони, поддерживающие реку. Лампа. Что-нибудь еще... Сигарета. Электрическое завтра и эстетическое вчера. Вера в Бога, слепнущего в книгохранилище. Разница между состояниями эха. Рот. Остановка. Расщелина. Звон рюмочной колокольни и чередование песен. Взмокшая афиша -- "Спешите успеть"... Спелое яблоко на надломленной ветке... Сиреневое солнце. Ящерица разумного.

Цепь прервалась. Вернее -- не слова, а понимание.

 
9. Пепел

Торопливый поцелуй ладони в с-ума-сшедшем метро -- единственно возможная нежность.

Может быть мы возвращаемся?.. Но змеи, разбуженные июльским безвременьем еще не ослабили ледяные объятья.

Ты рассказывала о лошадях, о жаре в чужом городе и говорила, что хочешь есть. И мы жевали полузасохший кекс, запивая его лимонадом. Небо собиралось привести дождь.

Я смотрел на твои руки, стараясь не потревожить равновесие. Ведь глаза таили раздвоенность. Было жестоко и несправедливо обрушивать в тебя сущность пустыни -- но чешуйчатое сознание не имеет жалости. И ты уже не пыталась защититься.

А я искал дорогу к тебе, дорогу через чужую кожу -- ибо иные пути уже затопила вода с привкусом пепла.

И небо грезило снегом...

 
10. Опустошение

Принимая рассвет, я пытался запомнить -- найти -- доказать. Знаешь, вчера была осень. -- Несовпадение во временах? Но желтые листья пятого месяца года ворвались в глаза и упали на руки. Бегство окончено. И кольцевая дорога -- надломленный смычок музыки. Скоро начнется дождь.

Комната. Книги, как средство не помнить. Настенные надписи пещерного века обоев, и воздух пропитанный никотином. Прa-образ пространства, в котором ты приходишь в мой слух улыбкой.

Мы так и не научились не задавать вопросы. И я изучал законы странствий и расписания перелетов, отдыхая в городах холодными поцелуями незнакомок и гостиницами, пропахшими кислой капустой в правилах хорошего тона. Останавливался на перекрестках имен, пытаясь уловить звучание и угадывая значение акварели. Забытое "ты" проявлялось медленно, нехотя -- и не без иголочек под сердце. Забытое "ты" проявлялось... но улицы удерживали пьяными ласками и обещаниями фейерверка, причуды... -- Обманное зрение. Двойная игра в прятки -- страх невозможности повториться.

Но вчера была осень. Неожиданная, майская осень. Бегство окончено.

 
11. Расстояние смуты

Может быть так и надо. С самого начала отказаться от времени. Открыть рас-стояние смуты и стать позвоночником всевагона.

Смута. Последнее прибежище для болеющих тишиной. Смута началась в полдень. Шел день опадающей листвы и зеркало двоило отражения. Ты стояла у окна, опираясь на подоконник и что-то тихо говорила о понимании. Мне было лень вслушиваться в слова и хотелось курить. Тем более, что какой-то жучок влетел в комнату и я пытался предсказать его приземление. Он опустился на Достоевского. Такой маленький, шестиногий -- а туда же. Интересно, что он думает о Свидригайлове? Может он иметь свое мнение?

А ты говоришь о понимании, о ночных миражах и о том, что я не имею права. Не имею... Может быть не имею. -- Да и не имел никогда.

Жучок пересекает страницу по диагонали в том самом месте, где Родион Романович уже замахнулся для удара.

 
12. Cogito ergo

Это и называется предельной видимостью. Можно догадаться по еле заметным штрихам. Можно продолжить.

-- Значит это любовь?

-- Это ты сказал.

На кухне запах вареной картошки и чеснока. Не смертный грех, но раздвоенность. А еще вчера казалось, что так просто вырваться за пределы досягаемости логической последовательности. Вечного cogito ergo.

-- Значит это любовь?

Ожидаемое и несбыточное... Вислоухое продолжение времени. Помнишь, ты говорила о праве на катастрофу. И еще что-то о Боге. Ты задавала тысячи "почему", тысячи безнадежных задач и требовала защиты. Но я не мог отказаться от своих за- и пере-, этих послезначений, предполагающих возможность разломленного позвоночника и смещения центра. Новые краски не получались. Я не изобрел ни одного чистого цвета.

-- Значит это любовь.

Ты еще не ушла. И если броситься вдогонку, можно остановить, удержать... Но я тупо стряхиваю сигаретный пепел и понимаю, что сейчас хлопнет входная дверь...

 
13. Собаки

                                                            Памяти...

Тоска... и собаки бегают. Собаки... собаки...

Раньше он любил собак. Раньше он многое любил. Поспать, поесть любил. Дом любил. Вокзалы тоже. Женщину какую-то любил. Или вид делал. И она... Или-или.

Собаки... собаки... собаки бегают.

"Утром наступила Москва и поезд кончился вместе с ночью." Откуда это? Когда это? Как? Совсем забытое... Только лицо. Лицо, как сейчас... Белокурые волосы. Серые глаза. Губы. Улыбка грустная. Чуть-чуть.

Собаки бегают. Еще одна. Рыжая. С черными пятнами. -- Словно навязчивая идея... Собаки бегают. Милые существа. Ну, бегают. Ну и пусть. У них тоже свои дела -- свои игры, свои склоки... собачьи.

"Утром наступила Москва и поезд кончился..." Кончился поезд. Многое кончилось, а помнится только он -- поезд, который кончился вместе с ночью. И еще лицо. Белокурые волосы. Серые глаза. Губы. Улыбка грустная. Чуть-чуть.

Собаки бегают. Собаки... собаки...

И сегодняшний день... Нет сегодняшнего дня. Прошлого нет. И завтра не будет. Так. Только сон. Спячка. Наркоз тяжелый. Без сновидений. И что-то вечно кончается вместе с ночью.

Уже несколько лет, каждый день, одна мысль: -- "Утром наступила Москва..." А дальше? Собаки съели...

Собаки... собаки... собаки бегают.

Как отрезало. Только лицо. Губы. Улыбка грустная. Чуть- чуть. Белокурые волосы. Серые глаза. Глаза... Вспомнил! -- утром наступила Москва и поезд кончился вместе с ночью. Позади_ остался_ вагон_ жесткая_ полка_ сырое_ белье_ крепкий_ чай_ пьяные_ откровения_ соседа_ которому_ так_ хотелось_ съездить_ по_ физиономии_ когда_ тот_ сказал_ какую-то_ гадость_ при_ ней... или-о-ней. Да, о ней, -- когда она вышла.

Позади осталось ее лицо -- белокурые волосы, серые глаза, губы, улыбка грустная, чуть-чуть...

 
14. Санитарный час

Так и случается. Диалог на языке причуды.

-- Сколько лет морю?

-- Не помню -- я был совсем маленьким... И плавал на досках.

-- Доски похожи на крест.

-- Скорее на птицу...

Дерево поросло шипами, отторгая кожу коры. Стало голым. И сорванный стоп-кран толкает в спину реальностью невесомости. И примирение невозможно -- ведь небо перестало давать дожди. Земля по старушечьи сморщилась...

... в наших кофейнях всегда санитарный час.

 
15. Небольшие катастрофы

Квинтэссенция времени. Можно догадаться, что небо ушло во вчера твоим голосом между двумя городами.

-- Мне будет интересно тебя увидеть...

Интересно увидеть. Интересно -- как знакомый пейзаж среди улиц. Отметить пожелтевшие листья и новую трещину на фасаде углового дома. Спокойно пройти дальше, не оставив следов пребывания.

Пространственное отражение маленькой женщины с чужими глазами, сидящей на полу в коридоре. И улыбка по эту сторону. Я оставил себе свои акварели. Оставил графику и взрывы -- едкие пятна поверхности.

Небольшие катастрофы ладоней с опечаткой коротких гудков.

 
16. Impressio

Ожидание чуда или чудачества. Мы так часто произносили слово "время", что оно начало стираться. И сохранившееся "вре-" слишком похоже на "врать". И я говорю о падающих метеоритах, а ты молчишь, подбирая кирпичики для новых перегородок.

Завтра начнется иное. Завтра изменится течение рек, и озера станут выбрасывать рыбу на берег. И никто не пойдет ее собирать...

... остается запомнить. Унести с собой утро, которое было солнцем и от которого приходится уходить в размеры зашторенных окон. Остаются костюмерные театров, где все наряды с чужого имени. Остается еще...

Ожидание чуда или чудачества.

 
17. Ad memorandum

Начинается музыка -- совсем близко, немного фальшиво -- медно и долго...

Я покидаю колумбарий. Странное строение. Пустые бассейны. Стена и рябина. -- Деревья перевязанные узлами... красные гроздья.

Нет -- я никого не хоронил. И близких у меня тоже -- Бог миловал... Но оказался Здесь, в Этом непостижимом, над-и-внечеловеческом. Эпицентр пространства. -- Двадцать сантиметров в длину, двадцать -- в ширину -- всей-то жилой площади для тех, кто был. Был Марьей Петровной или Федором Ивановичем. Был Леной Синицыной и Надеждой Фогет. Иногда просто -- Был -- нет, тоже носил имя, любил, возможно -- а теперь Р2 М41 -- последняя эпитафия.

Улица проливается вниз мохнатыми строениями, втиснутыми в землю. Метафизическая улица, идущая вниз от крематория к кафе -- мимо детского сада, возле которого стоит запыленный "Москвич". На лобовом стекле надпись -- "Толя, помой меня".

Маленькая девочка дергает за рукав:

-- Дяденька, покатайте на качелях... И совсем близко, немного фальшиво -- медно и долго -- Шопен.

 
18. Осознание

Ты говоришь, что эта осень уже закончилась? И что дворники убрали все листья... И мне приходится соглашаться с тобой...

Я искал новые смыслы -- но, что может создать тот, кто привык пользоваться словарями и справочниками?

Теперь я помню только обрывки разговоров. -- Отдельные звуки...

-- У меня появилась причина тебе не верить...

Но ведь я никогда не говорил. -- Я только произносил буквы. Я... Какое это имеет значение? -- У тебя появилась причина. Появилась -- как дочь. Иногда мне кажется -- во всем виноваты дворники -- это они убирали листья... Но у тебя родилась дочь, единственная. -- Наша с тобой ПРИЧИНА МНЕ НЕ ВЕРИТЬ.

И эта осень закончилась...

А я всего лишь искал новые смыслы...

 
19. Образная единица

Муравьиными тропами во избежание столкновения. Но комочки земли не более, чем образная единица.

-- Этого не может быть!

Ты говоришь, что этого не может быть, и отворачиваешься в стену. А я уже видел зерна на иных ладонях -- видел и знал -- как ощущение за-времени, за-пространства. Последнее, что можно удерживать...

Но комочки земли, не более, чем образная единица.

 
20. Distime

Уже можно говорить о поражении. Город закрыл ставни и ждет. Несколько часов -- маленькая толика времени уездного захолустья. Можно грабить винные лавки и запасаться спичками. Еще можно надеяться и бояться -- уже можно бояться и надеяться. Потом будут новые календари и новые цены, и все пойдет по старому -- тихо, размеренно. Но пока воздух наполнен несвершившимся и даже тени домов кажутся чужими, пришедшими в гости издалека. И прохожие быстро скрываются в подворотнях. И слухи, начинающие новую эру, на какое-то время опережают своих родителей. Слухи невероятны и противоречивы. Если их собрать вместе, они могут родить молчание. А в соседнем доме рождается маленький человек. Маленькому человеку все равно -- где рождаться. Он плачет и требует есть. И за углом слышится звон разбитого стекла -- это жители городка растаскивают муку.

Можно говорить о поражении.

 
21. Старьевщик

И ты уже ни о чем не жалеешь. Ибо такова твоя работа -- с недавних пор ты стал называть Это РАБОТОЙ. И с бумагой отношения изменились. Теперь ты ее просто боишься. Ведь опять придется...

И ты тянешься к сигарете, ставишь кофе -- только бы не писать! Но вот стол, тетрадка -- алфавит знаком до противности -- лексика, семантика -- и очередное предательство того, что было дорого -- когда-то дорого. СТАРЬЕВЩИК. Ты называешь себя старьевщиком. -- Собирателем поношенной памяти... Только ли своей? -- Все разговоры не без умысла -- даже с нею. Все идет в мясорубку. Фарш матрицы ощущений. Безвыходный лабиринт -- словесный город -- коровья жвачка для любителей эстетических построений...

Сегодня в транспорте -- теперь и не вспомнить в каком -- наблюдал плачущую женщину -- НАБЛЮДАЛ -- познавательный интерес. Чужие слезы удачная зацепка для какой-нибудь новой РАБОТЫ. Лишь бы было что упаковывать в тележку СТАРЬЕВЩИКА... Ибо себя уже не хватает, а noblisse oblige -- и бой с тенью возможен только через посредника -- чужим лицом -- как по зеркалу...

 
22. Покой

День стоял мягкий. Тронутый серой краской -- но самую малость. За окном раскачивались пустые деревья и доносилось шуршание улицы. Барабанил мелкий дождь, что было вполне привычно...

И все бы ничего -- но Это Спо-кой-стви-е. Ватное спокойствие нависло и придавило его треснувшим потолком комнаты. Нехорошее спокойствие. Рясочное.

Усилием воли выдавил себя из кресла и вырвался из квартиры.

Город подхватил и выплюнул из метро, как выплевывают окурок... В другом мире? В другой вселенной? -- В другом районе, где стояли обычные многоэтажки, шуршала улица и шел дождь.

Потом было кафе. Мокрый асфальт. Незнакомка в троллейбусе с абсолютно потерянными глазами -- большего и не вспомнить...

Домой вернулся поздно, поставил чайник, закурил.

День прошел.

Сигарета погасла.