Еще грызем на лавочках
подсолнухов плоды,
на фортепьянных палочках
чернильные следы.
И не кружится сажица,
и дышится легко,
а главное, что кажется:
до смерти далеко...
Еще не слышно грохота,
живет спокойно Брест,
еще дрожит от хохота
кинотеатр «Прогресс»,
и небо не расколото,
и в мире тишина...
Лишь завтра скажет Молотов:
война...
Еще не грязь осенняя
и жив мой старший брат,
еще без затемнения
Москва и Ленинград,
и «зарево закатное» —
красивые слова,
и девочка блокадная
пока еще жива.
И в наших играх немцами
не названы враги,
еще в печах Освенцима
лишь хлеб да пироги...
От Кушки и до Диксона
такая тишина!
И песня не написана
«Священная война»...
Еще в умах не вяжется
бессилие полков,
и кажется, всё кажется
до смерти далеко...
И не упали павшие,
не порсли травой,
и безвести пропавшие
есть все до одного...
И зеленеют кронами
каштаны у Днепра,
и почта похоронные
еще не разнесла,
еще бинты все белые,
покоем полон дом...
Но ничего не сделаешь
чтоб не было ПОТОМ...