Из города опять
евреи выезжают.
Пакуют багажи
и Лева, и Давид.
Растерянно глядят,
как будто умирают,
но за морем лежит
их солнечный Аид.
Продали в полцены
жилье, шкафы, диваны,
советское старье
и книги школьных лет.
А дедовы, с войны,
нашивки и медали
авось не заберет
таможенный агент.
Сквозь наледь и туман
желанный ветер с моря
уже ласкает пух
лысеющих голов.
А я все лью в стакан --
и узнаю, не споря,
о новой жизни слух
с далеких берегов.
Но вот зеленый свет,
перрона берег плоский.
Состав, стальная цепь,
ползет сквозь никотин.
Машу рукой вослед,
и, зацепив авоську,
иду по свежий хлеб
в ближайший магазин.