Что-то случилось: запахи стали не те.
Даже бумага, ночь, корвалол, постель
пахнут негусто, вяло, как-то не так.
Будто с годами воздух водою стал.

Помнится, раньше, тысячу лет назад,
сумерки нежно меня целовали в глаза.
В ноздри упругой волною вливался дух –
на полувдохе душа просыпалась вдруг.

Пахли крепления стареньких детских лыж,
варежки мокрые пахли, пищала мышь,
снегом дышало время, судьбою, снами,
стиркою пахли руки усталой мамы.

Пахли ступени пылью, подвалы – злом;
Пах «Беломором» отцовой души излом.
Благоухала в праздники хвоя, халва,
стол накрывался, кругом шла голова.

Век коммунальный свои ароматы лил…
Слаще всего пахли завалы книг
в библиотеке той заводской общаги,
где в коридорах несло водкой, борщами.

Я, как щенок, тыкался, нос поднимал,
всякому звуку тоненько подвывал,
внюхивался по-песьи, жадно, до дрожи,
ветер душистый пил, впитывал кожей.

…Эту эпоху, ставшую солью губ,
мне уще предстояло узнать на зуб.