Привыкаю к своим тараканам,
деловито снующим в ночах.
Так когда-то толпа привыкала
к освещению от Ильича.

От одних передач про уборку
сам собой расширяется зев,
поглощая стиральную хлорку
и на мак перезревший подсев.

В эмпиреях из белого тюля
аризонского пастбища близ
я таким был отпетым чистюлей,
что божки друг о друга скреблись.

Это планку мою возрастную
малярийный комар пересёк.
Полированный гроб чистоплюя
мне теперь по коленный висок.

Отдохну - благо, есть чем укрыться
под густой потолочной смолой.
А появится первая крыса -
перейду в гуталиновый слой

бытия фешенебельных саун:
пусть дуреет от облачных роз
бессловесная финская заумь
золочёных избушек под снос.

Там, возможно, просторней фужерам
и кровать раздвигается вширь,
а пока за столом порыжелым
пятилетку планируют вши...

В эту ночь над гнездовьем алкашьим
вспышка света прорежет кусты,
чтобы после вороньего кашля
ахнул Бог от моей чистоты.