Желание - научиться зажигать свечи,
которые погасли
С чьей-то мокрой руки,
И не задувать свою,
с налётом серпантинности.
Идя по краю болота,
разгоняюсь, размахиваюсь
Раскрываюсь для моего демона
Из пучины.
Ветреник, ставленник,
сине-сероглазый на этот мегагерц.
Захвати меня плащом,
закружи, не отпуская.
Захлопни за мной дверь,
чтоб не выдуло сквозняком
Твоё Пёрышко, твою Нежность,
нашу ласку.
Насквозь ветреный дом,
в котором гуляют листья
И кофе пахнет прелостью цикуты,
сладкой до гранулы.
Милый, за что?! За что,
спрашиваешь, так…
Мысль к тому,
что пальцы на талии – тортовница,
Когда дрожу и нельзя переместиться
в вазочку.
Демон, неужто я так слаба,
Что не угораю разом,
Листом боярышника
щекоча тебе лицо?
Мой. Не могу привыкнуть, но так.
Так сладко… Цикутно…
Цикадно…
Щекотно. По сердцу пёрышком,
по жизни ластиком,
по ветру деревом,
по грани отрезом шёлка.
Не стираю, лишь напоминаю листу
о бумажности.
Оригами твоего сердца,
журавль, влетевший в моё.
Здесь нет гнезда из веток и почвы.
Здесь дубляжно-односмотрящие
живые бумажные птицы
и красное солнце за ними.
Япония – не сакура,
Япония стоит того,
чтобы её оставили и жили заново.
Можно я тебя поцелую,
…мой?
Не отворачивай
зелёное лицо в потёках.
И что, что морщины от пыли звёзд
и рубцы у обычных глаз?
И что, что жил до меня?
Ты просто ждал,
чтобы весталка прошла по канве болот,
у мутной зелени трав.
Знаю это и не грущу.
Научи меня лишь зажигать свечи,
Когда подую на них,
и не бояться видимых тропинок.
Вот я – твоя топь, твоя сакура,
блаженная, сумасшедшая…