Натурщик-аполлон, художницей убитый,
распластан перед ней,
свободный от страстей,
цейтнотов и кишок.
Ей на фиг не нужны метанья и кульбиты –
но бездны пустоты,
нюансы наготы,
но солнечный пушок.

Призывен грунт холста, доверчива бумага,
в толпе поводырей –
ветра и воды рек,
что прежде нас текли.
Нет смысла разбирать, кто мачо, кто имаго:
взыскуя, мудрецы
касались не пыльцы –
пылинок на стекле.

Художница глядит… но чёрен храм страданья –
ни проблеска внутри.
Удушлив аромат.
Немеют словари.
Прекраснее, чем смерть прекрасного созданья, –
картину ли, роман –
вовек не сотворить.
Уже не сотворить.