Такая дрянь в моих полях не барражирует.
Здесь лишь крылатые мальчишки по ночам
сметают с пандусов латиницу паршивую
и проверяют, кто сердца ожесточал.
Земля отстала по шкале изобретений:
всё выясняет, чей сакральнее гектар.
Сквозь герметичные таможни прут метели,
где я Димончика почти что покатал.

Запрограммирую парнягу желтокудрого
из-под земли достать срамного должника –
из кожи вылезет меж греками и курдами,
добычу вскроет от затылка до пупка
и скажет: на! Бери казан, готовь чанахи,
освобожусь – продегустируем меню.
Куда уж круче в кулинарном альманахе
прочесть про съеденную с кетчупом ступню.

Велоэргометр, Сыроежкиным подержанный,
здесь даже больше реквизит, чем тренажёр.
Как будто в ссохшемся лесу среди валежника
тебя одёрнули: смотри, что я нашёл!
Добавим мяты в горьковатую микстуру,
заварим реквиема с паводком коктейль –
падут душнилы с электрического стула
мгновеньем раньше, чем судьба пропишет цель.

Они бессильны – я спокойно по волне иду,
и нет причин вдаваться в крайнюю жестокость,
но там, на площади, у памятника Нейланду,
умом – не знаю, а бокалом с кем-то чокнусь.
Речная соль смягчит дорожный уксус краха,
высотомеры и дозиметры соврут –
и из сосудов наших общих лишний сахар
стечёт ручьём на глубину сульфидных руд.