Пролетит размалёванный маркером змей
над непаханым лугом бесхозных космей –
без малейших понятий, что это косплей
на задуманное спозаранку.
Либо – хуже того – престарелые сны
надиктуют реляцию мышце плюсны,
невзирая на возраст и справку.

А ещё монгольфьер «Караколь» пролетит –
неуёмной торпеды моей прототип.
Пять минут или вечность он будет в пути –
вон за плёсом торнадо вангует.
Рыскал-рыскал ваш странник, зовя братана,
но на небе такая звезда не одна
средь ворон, что поймать не могу я.

Может, ветер кому-нибудь фору и даст
совершенствовать лёт и не падать на наст,
и опять станет малый кудряв и глазаст,
чтобы выстрелы были не мимо.
Диорама безбрежна – болельщиков нет.
Дофамин прежних снадобий – не компонент
валунов с напылением тмина.

Через сто вегетаций халдейских дубов
всё равно будут сплёвывать чью-то любовь,
изводя тишину огуречной пальбой,
короставники и белозоры.
То – как глиняный чан после супа с котом:
не отмоешь; попытка – и та моветон,
и к братанчикам чартер не скоро.

Против сна не попрёшь – значит, дайте посплю.
Пусть астрологи жалуются королю.
Обнаружу в трюмо световой кракелюр –
уступлю сорванцу помоложе
не латавшийся с кембрия катамаран
и угодье, где произрастает шафран:
он найдёт им ячейку. Быть может.