Пройдусь по парку на старинных лыжах.
Едва заметный след учует выжла –
и, фазу выстрельного старта выждав,
метнёт вперёд, чтоб упредить циклон.
Пусть сунет нос она в рюкзак и термос,
марает скатерти, но это – верность.
Пускай Союз объединённых фермерств
лекала дружбы держит под стеклом.

Хрустальных клёнов ксилофонным тембром
парк отпевал во мне Дали и Рэмбо.
Берёз – так тех перешмонал гарем бы
к Дню космонавтики морским ножом.
Но правдоматочница есть – осина,
что охлаждает выхлоп керосина.
Перестаёт быть рыжей шельмой псина,
и сам я – больше не лесной мажор.

Под толстокомлевым стволом зловещим
почти шекспировский сюжет заверчен:
вот-вот проснётся, как медведь, советчик,
куда девать мне интеллект и блажь.
Взревёт на мили глубины берлоги –
поторопись обратно в город, блогер!
На поводке помёт оставят блохи –
хоть воском палки, а хоть ваксой мажь.

Что годы лыжные, что килобаксы –
всё разменялось на шафран в колбаске,
который – просто молочай лабазный,
как и Монблан – ближайший снежный холм.
Собака вдоволь надышалась яда –
ведь что мороз, когда тут месть обряда?
Не предала… И голубям не надо
считать мой лыжный променад грехом.