Мне бы услышать от самого непримиримого психиатра,
что я себе всё внушил, что Димон ничего не умеет –
в каждом окне запел бы изумлённый Синатра,
оживляя шкатулки, зеркала и камеи.

Птица какая… Димон! Жопа кроссовок ярче.
Мне ещё напоминали, что зависть – плохое чувство,
а оказалось, что это – глюк по фамилии Парчер:
хочешь – не замечай его; правильно лишь прищурься.

Мне бы бесплатную справку о раздвоении личности –
то бишь о том, что я – настоящий – здоров, как белогвардеец!
Что там второе – не парит. Пусть даже в Гугле не ищется.
Есть – и не будет. Считайте, свистулька куда-то делась.

Кремировал ту свистульку или испорченный тетрис –
где там статья за убийство кажущихся материй?
Увидел мираж – сожри. Правда, потом проветрись –
парк посети, планетарий, виварий да кафетерий.

Мало ли как на обратном захвате серотонина
реагирует даль за потёртой советской шторой?
Первые сорок лет болезнь-таки осквернила;
надо освобождаться из-под диктата вздора.

Вот рыжеокое солнышко, вот анютины глазки –
самый что ни на есть полигон для заветных съёмок…
Галлюцинацией лучше был бы кедр гималайский
или гора в цикламенах и эустомах.

Зябкий ноябрь – на то и противофаза мая,
чтобы со взлётных лент в безумно цветущих розах
силой свинцовых циклонов сметать шеренги моаи –
важных, как гуси, ценных, как пыль и паче вахтёров борзых.

Я хочу быть здоровым. И я буду здоровым.
Выполю сорняки, сожгу посреди перекрёстка –
и будет вместо кагора пожизненное ситро вам,
скульпторы чёрт-те чего из разноцветного воска.