…И тогда наступает иная тоска:
ни пробелов, ни серости туч дождевых –
и вбирает весь мир чернотою зрачка,
от клинка до цветка.
И восходит звезда. Как же зряч этот луч,
как, пронзая насквозь, оставляет в живых!

В мире мира есть пламя и есть океан,
оперенье садов, ослепленье столиц,
гибкий в поиске зверь и железный капкан,
оры орд, клоны толп и единственность лиц,

лёгкий ветер и кровь, чистый снег и мазут,
шелковистая шёрстка любимых котят,
поезда, и минуты, и змеи ползут,
самолёты, и птицы, и крыши летят,

есть зелёный покой и оранжевый вихрь,
неожиданный дар и непрошеный гость,
горизонты, границы, отсутствие их
и другие миры – потому что насквозь…

Кто ты мне – эротический сон во плоти?
Почему ты подмышки мои целовал?
Что ты сделал со мной? я вернулась иной…
Я узнала тебя – я вернулась, прости,
видишь, всё сохранилось: и ты, и слова.

Воплощённая между тобой и стеной,
я тебя узнавала на ощупь, на слух:
неужели и ты умереть воплощён?
Это стало послушней, чем воды веслу,
это рай – значит, смерть – так зачем же ещё?..

И тогда наступает иная тоска,
по-иному черна – чернотою зрачка,
зрячей зорче дозорных, острей ножевых.
И восходит звезда, оставляя в живых.