Ястреб стремглав бросается
на белку у моей кормушки
и оставляет только свою подпись:
кровь на снегу.

Все утро он кружил над двориком,
потом нырнул, изумившись своему отражению
в стеклянном небе моего окна,

и через несколько минут вернулся,
бесстрашно пикируя в узкую щель
между изгородью и домом.
Я наблюдала
траекторию его падения, его упорство,

и как белка рванулась
к водосточной трубе,
но затихла
под горячим телом ястреба,


когти в беличьих ребрах,
внезапный порыв ветра в то самое мгновение,
когда он поднялся над забором,
кормушка,

вершины кленов и домов.
Я продолжаю видеть это –
не ужас белки и не точность ястреба,
но –

тебя вырывают из твоего мира,
и ты изумленно смотришь,
как уменьшается двор,  как наклоняется земля
с заснеженными полями,
и вот твоя тень летит по земле,
все дальше и дальше
внизу.



In the Backyard
Patricia Hooper
This morning a hawk plunges
straight for the squirrel at my feeder
and leaves only
its signature: blood on the snow.

All morning it circled the yard,
then dove, stunning itself
on the glass sky of my window,

and in minutes returned, braving
the thin, perilous channel
between hedgerow and house.
I was watching
its path as it fell, its persistence,

and the squirrel, how it dashed
for the downspout, finding itself
motionless under the heat
of the hawk’s body,

the claws in its rib cage, the sudden
tearing of wind as it rose
over the fence, the feeder,

the tops of maples and houses.
All morning it stays with me, not
the squirrel’s terror, the hawk’s
accuracy, but only

how it must feel to be lifted
out of yourself, astonished
at the yard growing smaller, the earth
with its snow-covered fields tilting,
and what must be your shadow
flying across it, farther
and farther below.