I

На горе за темным лесом
жил да был Горыныч-Змей.
Дом - пещера под навесом
огромаднейших камней.

Век змеиный шел помалу,
все одно из года в год:
ночью - скука донимала,
днем - летал стращать народ.

Да однажды надоело
безобразие творить.
В змеемыслях то и дело
крепко стал себя корить:

- Вот намедни что наделал -
cжег посев, задрал быка.
Пастухов двоих отделал -
не очухались пока.

Хорошо ли, право слово,
добрым людям докучать?
Да - Горыныч, что ж такого? -
c озорством пора кончать.

Эта злобоперспектива -
совершенно ни к чему.
По-людски бы жить, счастливо,
не мешая никому.

Долго думал трехголовый,
суд над совестью вершил.
- Начинаю жизнь по новой! -
так на том и порешил.

             II

Как за облаком на воле
ветер жаворонка нес.
Выходили бабы в поле,
сообща да на покос.

Глядь - второй вдали порхает...
да все ближе, все видней.
- Энтот крыльями махает
шой-то странно. Бабы! Змей!

Ой, летит! Бросайте косы -
дуй в деревню наутек.
Что у Змея за вопросы
им, вестимо, невдомек.

Оголтелые вбегают.
Пол деревни - на дыбы.
- Змей! Спасайся! Убивают! -
страх - что в августе грибы.

- Затворяйте ставни, двери,
укрывайся кто куда, -
помнят прошлые потери.
- Сторонись - пришла беда!

Над округой ветер взвился,
в небо крестится народ.
Змей Горыныч приземлился
к бабе Дуне в огород.

И сидит... не пышет жаром,
да на приступ не идет,
не грозит селу пожаром.
- Аль, нечистый, выкуп ждет?

Сообщил - шуметь не будет.
Коли так, то посему
пусть расскажет добрым людям
что тут надобно ему.

             III

Говорит Горыныч: "Братцы,
уж поверьте, не шучу.
Прилетел к вам исправляться.
Жить - по совести хочу".

Мужики глядят на Змея:
- Интересные дела...
как же этака идея
к трехголовому пришла?

- Впредь разбойничать не буду,
отработаю вину.
Помогать могу повсюду -
запрягусь хоть в борону.

Не судите слишком строго -
пригожусь, пока не стар.
К вам дружинником в подмогу
запишусь громить татар.

Тут вперед выходит Ванька:
- Да на кой ты нам нужон!
На Горыныча то глянь-ка -
повиниться вздумал он!

Разомнем его, ребята,
как ведется - от души!
Нам ли слушать супостата?
Раз приперся - порешим!

Вся деревня похватала
вилы, колья - и вперед.
Время истины настало -
силой мериться черед.

Жаль, добром не получилось,
да и злоба-то ушла.
- Погоди! Сдаюсь на милость!
Сшибли с ног - табак дела.

Вопли, ругань, туча пыли...
- Змей сдается! Не боись!
Чуть до смерти не забили.
Как устали - разошлись.

- Баба Дуня, бог с тобою,
и куда ж в твои лета? -
напоследок - в дых ногою.
Ох, святая простота!

             IV

Пыл угас в честном народе.
Сеет свет луны оскал...
развалившись в огороде,
мрачный Змей в раздумье впал.

Обернувшись, видит слева
человеческую стать.
- Я из здешних, - молвит дева, -
Василисой величать.

- Ой да люд накуролесил -
извини, что вышло так.
Спьяну речь Иван отвесил.
Он жених мне, но дурак.

Не держи на сердце гнева,
не чини народу месть, -
чуть не всхлипывает дева.
- Сжалься, коли жалость есть.

- Ладно... недоразуменье
обойду я стороной.
Стань, зазноба, утешеньем.
Будь, краса, моей женой!

- Ой, на это не согласна -
у меня жених Иван.
Змей не слышит: "Ты - прекрасна!" -
крепко обнял гибкий стан.

Говорит: "Ужель, зазноба,
вид мой кажется суров?
Заживем в пещере оба,
не обижу - я таков".

- Живописнейшее место,
у обрыва бор с рекой, -
утешал "жених" "невесту",
унося ее с собой.

             V

С той поры в селе спокойно -
ни налетов нет, ни драк.
Лишь, ругаясь непристойно,
горько пьет Иван-дурак.

Василиса Змею рада:
оказался - молодец!
По заслугам и награда.
Тут и сказочке конец.

Вся подробность - неизвестна,
мне копаться не с руки.
Так что, если интересно -
дорасскажут мужики.