Подхожу к лесной полянке. Коврик из будры
встрепенулся, зашумел прожилками и ворсом…
Я к цветочкам низкорослым: «Будьте так добры,
рассмешите впавшего в сонливость стихотворца!»

Зашептали венчики: «Скорее! Это он!
Та же лента на плече крылатой командорки!
Спляшем для него речитатив под саксофон;
тише там, дрозды из подмосковной поговорки!..»

И спустя секунду я уже бродил в саду,
где мечта всей жизни – невредимая, как феникс,
пела нежным басом бамбарбию-кергуду,
травок приводя в катарсис каждый заусенец.

«Вот ведь ты какой, инопланетный марсоход! –
расплылась моя физиономия в морельках. –
Отворяй дверчонку: будет праздничный эскорт.
Тринькая бензин, на струнах ночи впору тренькать!»

В плотный бульк ночерней сини прыснул бритвой луч…
Всё легко, всё просто песня шинного экспресса!
На буксире – БТР, и тени по чехлу –
как шпионы с бурдюком цикуты вместо кресса.

Будто чуяли мою последнюю гастроль
звери-птицы тайника, доступного лишь в марте.
Все пришли – и даже те, кто шёл на Лесю Рой:
«На неё ещё успеем. В свете разных партий».

Я какого-то стрижонка посадил на фок
пассажирского сиденья в светло-жёлтый ромбик…
Столкновение с бизоном – всё же не клевок
автошкольного позора: хлопал даже зомби.

Судьбоноснее будильника не помнит век.
Встал, к соседкам подошёл – одна доела кексы
и спросила у второй с запястьем в пахлаве:
«Оце вчора чи сьогодні Теплого Олекси?»