Этим воздухом
дышат деревья и дикие звери.
Так легко –
он трепещет кленово, искрится сосново.
Так легко –
оттого, что несбыточный запах потери
в нем навек растворен,
как в духах дорогая основа:
ощутим только мной.
Потому что ни цвета, ни веса.
И никто эту боль
на лице
у меня не отыщет.
И совсем уж без запаха –
нечто, что мне неизвестно,
но меня защищает
надежней любого жилища.
Даже если разуться –
не страшно споткнуться
о камень.
А раздевшись –
на острую ветку, на взгляд напороться
(кто там смотрит в прицел?) –
не страшнее, чем ранить сосками
нежный воздух,
в котором уже ни родства, ни сиротства.
Я не цель –
если осы-тигрицы, шмели-медвежата
устремленно жужжат,
что нектар накопился и вызрел.

Да. В начале дыхание.
После – пружина разжата.
Потому я теперь –
отрицание цели.
Как выстрел.