Когда препятствий – вглубь и всклень, а ты – не Паша Бумчик,
тут никакие пожелаки ни на грамм не отзовутся.
Ну, разве тёточье застолье злобе праздников обучит:
наложат гору оливье – наложишь в бутсы.
Заговорите соловья жужжащим радио!
Втулите сала килограммов пять чижу!
Во имя чьих таких святынь я вашу братию
благодарилками бессвязными щажу?..
Они уже разлезлись по элитным галереям –
совать под нос тартинки с непонятным запашком
то немолодым полуевреям,
то блондинам, ездящим пешком.

Ты ш-шо… Тут лент колючих налепили на кусты,
цветы и облака,
снеговиков и колобка!
Титановые гайки не налазят на болты –
вот вам и циркуляр
от доблестных бояр!
Всё близко. Как вон та баранка старой «Нивы»:
что, вкусный локоть? Даже без аджики?
А радужные сны неотстранимы
от храпа моего в беззвучном крике.

До старости развязывая глупые узлы,
но не решаясь взяться за наточенный клинок,
причаливаешь где-нибудь у брошенной скалы –
а там бурлит кишение сторожевых миног.
А без средневековой тирании –
лишь грёзы да театры теневые.

Зеркальный Киев гамбургского бройлера рябей.
Парковку возле «Новуса» кровавят фонари.
Машинка заводная, как Елена Воробей,
скулит: «Возьми меня!», а с неба слышит: «Не бери».
В хлам иссохшись, но всё временя,
увязает она в толщах гравия…

Это – наша с тобою грызня!
Это – наша с тобой порнография.