Когда умирал наш рыжий кот Том,
мы знали – он умирает.
А он не знал ни что будет потом,
ни как это бывает.
Он просто встречал нас, шёл к нам с трудом, –
он жил только нас ради, –
когда приезжали мы вечером в дом,
где он умирал на веранде.

Слоился закат на день и на ночь,
коты от боли не плачут.
Зачем нам слова: «Ничем не помочь»?
Слова ничего не значат.
Мы верили в жизнь. Да, верили до –
до самой последней ночи,
мы чёрную тень не пускали в дом
как можно дольше. А, впрочем,
мы знали:  ему - умирать, нам – жить.
Том, помурлыкай хоть малость!
И он мурлыкал: не нужно грустить,
что мне так мало осталось.

Ты знаешь (кто ты? – не все ли равно),
жизнь, в общем, проста, как двери:
мурлыкать и ждать и смотреть в окно,
мурлыкать и ждать и верить.
В последнюю ночь он смотрел на нас,
скрывая холод и муку,
ведь жизнь – не про боль, а про искры глаз,
ведь жизнь рукою гладит сейчас,
поэтому – нет разлуки.

Потом он умер и был рассвет,
как Том – и рыжий и тёплый.
И окна гладил осени свет,
сушил дождинки на стёклах.