Рано болячки нагрянули. Рано.
Но ничего – в самый ближний лесок
я ещё в силах прийти полупьяным
от безысходности собственных строк.

Летних рябин профуксиненный батик
больше не лечит: сосуды в свинце.
Так что не каждый белковый солдатик
вымолит жизнь у своих Авиценн.

Эти семь гривен четыре копейки,
снятые с давнего счёта под ноль,
лучше отдать боровичьей семейке
вместе с ошмётками кармы больной.

Тополь зелёный на белое танго
птиц посылает – те сразу в галдёж…
И удержала б сердечная цанга
стимул к улыбке, да букв не прочтёшь.

Киев сферический – вон, за осиной.
Вижу его предпасхальный Сырец.
Вот в грушевидную лужу бензина
я добавляю размытых колец.

Дворик – гурьбой: «Прокати, будь кентярой!
Мыслимо ль твой спопугайничать стиль?..»
Машет парняга бумажной тиарой,
воздух сбивая в густую ваниль.

Видели б киллеры, как я там лёгок
и оттого грациозен мой танк!
Разве пропишет жульё в агни-йогах,
как выживать при богах и ментах?

Детство… Смешная цветная руина.
Косноязычна и бренна строка,
полная вязкого холестерина
вместо отцеженного кипятка.