Ночь полнится ангелами.
Залетают в пустые бойницы, располагаются на подоконнике,
а я жду того, кто схватит в охапку и возьмет с собой полетать.
Солнцеликие лишь касаются лба фалангами,
сквозь их крылья просвечивает Первопрестольная,
и оказывается, что у каждого в шуйце ручная кладь.

А я жду того, кто бросил бы ношу ради меня,
"Мол, твои пятьдесят килограммов куда важнее,
давай полетим над верхушками Благовещенского и Кремля,
там, конечно, видеонаблюдение, нам нельзя,
но разве это нас остановит? разве мы не сумеем?
ты да я".

Ночь полнится ангелами.
Они залетают на чай, просят дать сигарету и короб перепаковать.
Я их спрашиваю про рай, они говорят: "Его, вроде как, нету, но это секрет,
да и больше на свете выдумок, чем честной правды, пойми".
А я говорю: "Полетели, поищем, там впереди Арбат,
от него по касательной вверх, и к чертям городские огни".

"Извини. Это не по адресу. Я работаю экспедитором без регистрации.
Сто литров солярки на сутки, и больше ни-ни.
Я физически не донесу тебя. Так не положено, не котируется.
Просишь по месту, а там, гляди, взвоешь о Франции.
Или Ибице".

Ночь полнится ангелами.
И вдруг пешеходный бескрылый входит без стука и молвит:
"Хватит лясы точить с мифическими доходягами,
они сотни лет не использовали своих ног, и не надо им".
Без предыстории отрывает автора этих строк
от железобетонного пола.

Мы летим вдвоем далеко, высоко и долго.