Наши дети, Мария, растут будто трава:
рабочие ладони, стриженная голова,
с утра ждут на остановках, неприкаянные пираты, –
временный адрес, да и страна-то  едва  жива.

У них свои страхи, они блюдут свой закон,
не ждут перемен, любой запрет им смешон.              
Какие, мол, перемены могут быть в том, чего нет, и
какие запреты могут быть во времена похорон?

А вот твой сын , Мария, - я слышал об этом сам,-
видит знаменья, разные творит чудеса,
о том, что сила в любви, твердит нам упрямо,
так, будто от любви пала на травы роса.

Говорит, что любые законы суть чепуха,
что все наши страхи призрачны словно снега,
что все враги появляются лишь потому, что
мы сами  ведем себя,  будто ищем врага.

Но мы ведь сами всегда знаем своих врагов.
И знаем сколько их снует вдоль берегов,            
сколько их трудится на наших заводах,
сколько  просит о милости наших богов.

Кто их привел, скажи, на наши поля,
и с какой стати   их терпит наша земля?
Почему наши дети, скажи, должны смотреть на
их аусвайсы -  с какого они корабля?

А твой сын зачем-то всегда между чужих,
объясняет им из каких рычагов и пружин
составлено небо над нами сегодня ночью,
воспитывает их детей, улыбается женам их.

Не может, говорит, быть чужих там, где такая тьма,
где полгода кряду льют дожди, а полгода зима,
чужими, говорит, делает нас гордыня,
она сама нас находит и убивает сама.

И вот потому наши дети передать просят ему:
пусть в свою отсюда убирается тьму,
и пусть вместе с ним убираются чужестранцы,
все, кто верит ему, не поймешь почему.


Пусть забирает с собой все их книги, свитки, холсты,
пусть забирает ромеев, выводит их за мосты,
муфтеев и рабинов, книжников и провидцев –
пусть выводит отсюда, если есть куда их вести.

Иначе мы в небо пустим  тяжелый   дым, а
потом сожжем их будки и молельные их дома,
горькие синагоги, хрупкие минареты, -
места, на которые у нас не хватает ума.


Пусть их уводит и пусть сам впереди идет,
и пусть начала новых пожаров не ждет,
пусть помнит, что каждый оставшийся с нами,
все равно свою смерть в прибрежных волнах найдет.


Пусть забирает отсюда всех этих людей,
пусть тешит их какой-то из собственных идей.

Пусть вернется со временем, спасти чтобы
если не нас, то хотя бы наших детей.