а на следующее утро такие вежливые как будто,
внимательно читают этикетки - ингибиторы да вес брутто,
вспоминают, о чем говорили до, но никак невозможно вспомнить.
переключают каналы, "Журналистики уровень, вот ведь", -
кивают друг другу. страна в состояньи войны,
поэтому жалобы сердца здесь как-то странны.
заваривают чай покрепче, который так и не лезет в горло -
то ли пуговица на воротнике туга, то ли просто дыханье сперло.
нежности хватает лишь на предметы, что не одушевлены -
все похоронки еще не дошли с предыдущей войны.
а на следующее утро допивают припасенное мудро.
с непривычки ищут выключатель, замок, роняют компактную пудру
в прихожей. нет, разве можно в транспорт с этой мутною рожей.
с опаскою гладят щеку, умиляются детскою кожей.
машут друг другу на станции кольцевой,
прижимаются к стеклу гудящею головой,
на котором надпись с восьмидесятых "Не прислоняться".
на эскалаторе ария из "Паяцев",
в переходе холодный хирургический свет,
салон флористики заперт и смерти нет.