В. Н.

не опьянев от портвейна, что завернут в "Советскую молодежь",
от рабочего места к холодному дому придешь.
огонек монитора тебе в темноте не светит,
молодежи вчерашней бросают окурки дети
в эти лужи цвета радуги, что замерзнут к утру,
и следы от помады на лбу твоем не сотру -
пусть они прочитают по мутным кириллицы знакам,
как холодный твой лоб для меня был когда-то лаком,
а потом, предрассветную мглу разрезая надвое,
бесполезно казалось искать там что-то живое.
поезда не дошли, и пустые бутылки звенели,
и подвыпивший бард всё желал нам весенней капели
как-то вместе дождаться, за руки покрепче держась,
и ко лбу подступала густая весенняя грязь.
и безногий шарманку крутил, обезьянка скучала.
мы проехали так в этом поезде станций немало,
что забыли, куда и зачем собирались, билет потеряв.
не заметили, как целиком заменили состав.
и какие-то люди опять продают шаурму,
иллюстрируя тезис о том, что здесь горе уму.
не пойми меня правильно - всё возвращается в точку отсчета.
и тебя разбудить на рассвете сподобится кто-то
тумаком добродушным, сказав, что приехал, пора -
что за сызрань господня на родине карты дыра,
и затекшее тело свое пустоте подставляя,
ты не вспомнишь меня, в точке В не застынет кривая.