Прости меня, прости, мой старый добрый стержень.
Великою рекой твоя струилась речь.
Теперь и ты –  н и ч т о, поскольку нет надежды
хоть капельку чернил из недр твоих извлечь.

Мы в модные зонты порой оденем ветер –
ты Слову придавал все зримые черты.
Стихи мои росли бумажным частоцветьем.
Немало повторил собой ты ерунды.

Но были на больших исписанных страницах
созвучья смелых фраз, сплоченные одним.
И вербы, по весне, в пушистых рукавицах,
собравшись у окна, рукоплескали им.

Вот так и жизнь моя – пройдет безликой тенью,
а будут у нее секунды озаренья.