Обломки мыслей склеивая в блоки,
Во мне живут: Платон, Патон, питон…
От них с утра – выкашливанье легких
И микрофона судорожный стон.

Я знаю всё: Сансару и нирвану,
Звезду волхвов и звездочки лохов
И каждый закоулок «Видивана»
С костюмами для мертвых женихов.

Не надо мне ни мод, ни мантр, ни мантий:
Осознаю – и это неспроста, –
Что я все чаще думаю о Канте,
Но понимаю все-таки Христа.

Опять Луна висит над занавеской.
И мой торшер, – как лунный фаворит.
Опять на свет приходит Достоевский –
Гонять чаи и думы говорить.

А вдоль Руси стоят, как вехи пошлин,
В грудную землю вбитые столбы,
И сырость недопеченных лепешек
Напоминает тяжестью гробы.

В них низко так, – что не к кому нагнуться.
Так высоко, – что не за кем лететь.
Я больше не хочу –  ни революций,
Ни эволюций, ни простраций: ведь

Я выброшен на берег мира, всуе
Терзающего Бога перед сном.

… А где-то в Ялте девочка рисует
Барашка с позолоченным руном.
                                               27 ноября 2012 г.