Горластым* – разрешали стать поэтом!
Особенно придворным повезло…
Держите строчки твёрдо, как весло –
в эстетику прорвётесь и без сметы!

Евгений Евтушенко раздвоился –
вождей и работяг повеселил!..
Словесное искусство крепче вил,
от «сала» ведь не рвётся чьё-то рыльце…

Зря дразнит нас раздвоенность элиты,
ведь рифмой – закаляется народ!
Стихи мои – всего лишь эпизод,  
но клавишами** – тропка в мир – открыта!

Спасибо всем читателям – их много!
Стихами спаровали – миллион!
Сюжеты их – и смех, и общий стон!..
Строк образных – не счесть! Чиста дорога!

*) Горластым здесь – одна из артистических особенностей стихотворцев. Евтушенко в дополнение к этому был и остаётся оригинальным поэтом СССР, как, например, Маяковский. Придворность Евтушенко неоспорима даже самим автором. Любым властям было удобно иметь лишь четвёрку «политехнических» поэтов, как в России – народ ведь поверил в целесообразность БАМА, выстроенного на вечной мерзлоте после командировки туда Евгения. Он и сейчас своими платными выступлениями зарабатывает деньги в разных странах, в том числе в Украине. Исполнительское искусство всегда хорошо ценилось! Тем более, когда сам Евтушенко пишет, как говорится, и вашим и нашим, то есть не только для властей любых мастей, но и для всего русского и украинского народа. Об этом прямолинейно он тоже говорил, когда у него брали интервью. Поэтам вообще свойственно писать метафорически многозначно. Тема моего стихотворения возникла оттого, что Евтушенко в том же интервью сказал об Украине, что здесь поэтов вообще нет. Если в вышеизложенном смысле, так ну и что? Мне, например, второй Евтушенко или ему подобный, вообще не нужен, как читателю. По-моему в своей фразе он высказал ту же мысль: и ему второй Евтушенко тоже здесь не нужен! Так что, не волнуйтесь писатели, эссеисты, журналисты и стихотворцы – это он не о вас, а о своём лирическом герое ратовал, тем более, что в «Поэтическом словаре» Квятковского слова «поэт» вообще нет. А в академическом словаре Поэт – а) писатель – автор стихотворных, поэтических произведений; б) человек, который наделён поэтическим отношением к окружающему, к жизни.
От себя добавлю: есть слово «поэзия», означающее, прежде всего, образность и профессионализм, то есть речь не о человеке, а о результате его творчества. Читайте стихи профессионально – и каждого из вас тоже будут слушать как «поэта» ранга, приближённого к Евтушенко.
**) Стучать по клавишам мне приятнее, чем писать – хоть на клавиатуре названой в народе «Клавкой», хоть на пианино. Я не хочу называть себя поэтом, хотя пишу стихи, имея собственную систему стихосложения, называемую фразовой, потому что работа над стихами помогает мне глубже проникать в тему.
Тоже могу сказать о себе и как о писателе. Удобнее считать себя журналистом с эссеистским уклоном. Ведь стихотворное конструирование почти автоматически помогает создавать эстетическую форму, которая, в свою очередь, помогает, с точки зрения эстетики, оценить автору по реализованному содержанию своё произведение и разобраться в нюансах  затронутой проблемы. Составителя шахматных задач официально называют проблемистом, так что решение любых житейских и общечеловеческих проблем – для меня основная задача. Задача этого стихотворения с примечаниями – в конце-концов убедить более широкий круг литераторов, использующих форму стиха, что пора отказаться от ямбов и хореев и переходить на фразовое стихосложение, с соответствующими фразовыми, а не словесными ударениями.

Исторически значимые примечания Гаспарова М.П. –
о русском стихосложении.
Выделение стиха как особой системы художественной речи, противополагаемой «прозе», совершается в русской литературе в XVII-начале XVIII в. Оно связано с той широкой перестройкой русской культуры, которая в литературе и искусстве происходила под знаком барокко. Это художественное направление открыло в русской литературе стих как систему речи. Со своим характерным эстетическим экстремизмом оно уловило в русской литературной речи выразительную силу ритма и рифмы, выделило эти два фонических приема из массы остальных, канонизировало их и сделало признаками отличия «стиха» от «прозы». Эксперимент, силлабический, оказался удачен, и силлабический стих стал господствующим в русской поэзии с 1670-х вплоть до 1730-х годов.
Следующей стадией поисков системы русского стихосложения была Силлабо-тоническая реформа Тредиаковского- Ломоносова. Она прошла три этапа. Первым этапом был «Новый и краткий способ к сложению российских стихов» (1735) В.Тредиаковского: здесь в существующие силлабические размеры вводился и впервые научно обосновывался тонический ритм чередования ударений – хорей. Вторым этапом было «Письмо о правилах российского стихотворства» (1739) М.Ломоносова: в нём впервые доказывалось, что в русских стихах возможен не только хорей, но и другие ритмы, и не только в традиционных силлабических рамках, но и независимо от них; это иллюстрировалось одой, написанной 4-ст. ямбом. Третьим этапом было позднее творчество Тредиаковского и его «Способ к сложению российских стихов» (1752): здесь впервые было испытано и обосновано применение в русском стихе остальных силлабо-тонических размеров. После этого господство силлаботоники в русском стихе стало окончательным.
Важно отметить, что все эти поиски и эксперименты осуществлялись сознательно и целенаправленно: переход от досиллабики к силлабике и от неё к силлаботонике происходил не плавно и постепенно, а резкими переломами.
Каждая последующая из этих систем налагает больше ограничений на выбор словосочетаний, допустимых в стихе, чем предыдущая.
Досиллабический стих требовал от стихотворных строк лишь обязательного замыкания рифмой; силлабический стих потребовал, чтобы они вдобавок были равносложны; силлабо-тонический стих требует, чтобы в них сверх того с определенным однообразием размещались ударения. Можно добавить: ранний силлабо-тонический стих, ямб и хорей XVIII в., сравнительно свободно пользовался возможными в этих размерах сочетаниями ударений, а зрелый силлабо-тонический стих послепушкинской поры старался ограничиться лишь немногими из них. Сказанное означает, что каждый шаг по этому пути всё резче отделял стих от прозы, все чётче противопоставлял эти формы речи.
Чисто тонический говорной стих, оттеснённый в низовую словесность, в лубок и раёк, все-таки выжил, блеснул в XIX в. «Сказкой о попе и работнике его Балде» Пушкина и дождался возрождения в эпоху Маяковского.
Приведение в порядок русского стиха означало для Тредиаковского следующее: исходя из традиционных силлабических форм стиха, т.е. 13-ти и 11-тисложника с женским окончанием, необходимо учитывать в стихах природные особенности русского языка, т.е. различие ударных и безударных слогов (а не церковно-славянских монотонных односложников. Примечание И.Я.). Это Тредиаковский и сделал, введя в силлабический стих критерии константы и ритма. «Надлежит… измерять стих стопами, а не слогами». Ломоносов, в отличие от Тредиаковского, гораздо меньше подходил к стиху как теоретик и гораздо больше как практик. Он также был филологом, но его основные теоретические интересы лежали не в области стиха, а в области стиля.
Лишь к утверждению Тредиаковского, что русскому стиху не свойственно чередование мужских и женских рифм, Ломоносов приписал: «Herculeum argumentum ex Arcadiae stabulo»; очевидно, это значило: авгиевы конюшни подобных предрассудков могут быть расчищены лишь геркулесовым трудом поэта-практика. Эту роль Геркулеса он взял на себя.
Ломоносов сделал и более последовательными взгляды самого Тредиаковского, указав, что «по свойству языка» некоторые односложные слова следует считать безударными, а не произвольно-ударными, как считал Тредиаковский, наше стихотворство только лишь начинается, того ради, чтоб ничего неугодного не внести, а хорошего не оставить.
Кантемир к тому же добавил: «Перенос не мешает чувствовать ударение на рифме хорошему чтецу. Перенос нужен в сатирах, в комедиях, в трагедиях и в баснях, чтобы речь могла приближаться к простому разговору». Таким образом, позиция Кантемира определяется характером жанров, наиболее ему близких: если Ломоносову в оде требовалась максимальная противоположность прозе, то Кантемиру в сатире – минимальная (от себя добавлю, что мысль разговорную в стихах желательно укладывать в одну строку, или распространять точно на две строки. Можно и наоборот – две мысли укладывать точно в одну строку. И.Я.)
Далее у Кантемира следует классификация стоп, стихов и строф, превосходная по чёткости и систематичности. Дополнительное уточнение противопоставления стиха и прозы сообщает статья «Мнение о начале поэзии и стихов вообще»: это не то же, что противопоставление поэзии прозе, ибо поэзия может заключаться и в нестихотворном сочинении, а стихи могут трактовать и непоэтический предмет; поэзия свойственна людской природе изначально и всем народам одинаково, стихи изобретены позднее и у разных народов различны».
К этому я, Игорь Янович, могу добавить собственную фразовую систему стихосложения, в которой не только односложные слова могут быть безударными в стихах. Целые фразы, состоящие даже из четырёх слов могут иметь лишь одно фразовое ударение. Надо категорически отказаться и от двусложников (ямба и хорея), названия которых были неправомерно перенесены из античного стихосложения, в котором они были музыкально не двусложниками, а соответствовали метру в 3/4, так как ритмика в античных стихах строилась на сочетании коротких и длинных слогов, а не на безударных и ударных.
В трёхсложниках и в четырёхсложниках можно стопроцентно писать без пиррихиев, то есть без ненормативных пропусков ударений.
Рекомендуемый размер строки в четырёхсложных пеонах – три стопы, а во всём стихотворении должен быть либо пеон 1-й, либо пеон 2-й, либо пеон 3-й, либо пеон 4-й.
Рекомендуемый размер в трёхсложниках – пять стоп – либо дактиля, либо амфибрахия, либо анапеста. Более короткие строки могут привести автора к техническим затруднениям в формировании мысли.
Прочитав моё стихотворение со сносками и примечаниями, моя «домашняя профессиональная редакторша» не поверила словам Евтушенко, что в Украине вообще нет поэтов. Наверно я превратно его понял. Могу согласиться с этим, возможно эмоционально гиперболизировал проблему. На это есть право у любого литератора. Дело в том, что нам уже пришлось столкнуться в Украине с проблемой понятия «поэт», когда в общественной организации «Русское собрание», в котором я действовал в качестве оргсекретаря и где Алла Потапова и сейчас президент, мы создали 30 литературных клубов по жанрам, начиная с литературно-интеллектуального клуба ЛИК, философского под руководством Резника, «Конкурсные системы» под руководством Л.Шкуратовой и т.д. Во всех литературных клубах президентом является Алла Потапова. При клубе «Конкурсные системы» мы создали одноименный журнал, девизом которого были слова о том, что мы против нобелевского принципа наград, когда на всём земном шаре один поэт, остальные – никто! Мы понимали, что это было началом демократизации литературного процесса в Украине. Я официально выступал в журнале лишь в роли технического редактора. В первом номере этого журнала были опубликованы стихи и результаты конкурса «Человек тысячелетия». Эта тема была связана с предстоящим 2000 годом. Темы конкурсов возникали у нас на философском клубе, там же определялась и судейская коллегия. На «Русском собрании» читались и принимались на конкурс стихи на любых языках без ограничения. В конкурсе «Человек тысячелетия» все стихи оказались технически профессиональными – за это ручаюсь. Своё стихотворение написал со сплошными диссонансными рифмами. К тому времени в наших конкурсах уже утвердилась система награждения только дипломами – мы ж всего лишь общественная организация. Пример награждения десяти человек в каждом конкурсе был взят по моей подсказке из конкурсов по шахматной композиции журнала «Шахматы в СССР», где в юности я оказался лидером молодых проблемистов в разделе многовариантных тематических двухходовок. Премирование там тоже было лишь оглашением в печати и награждением дипломами по спортивно-творческому принципу: три призовых места, три почётных отзыва, три похвальных отзыва и один диплом за оригинальную тему.
На «Русском собрании» в Киеве в разных клубах у нас уже состоялся ряд конкурсов почти по такой же системе. И те 250-500 человек, которые регулярно ежемесячно выступали со своими стихами на наших студиях и на конкурсах в Киеве, смогли наконец получать дипломы за уровень литературного творчества, равноценный дипломам за начальное, среднее или высшее литературное образование и как за спортивные результаты в творческой деятельности на уровне «Русского собрания» в Украине. Известно даже самому Евтушенко, что в наших советских вузах не учили реальному творчеству – некогда было за настойчивым марксизмом-ленинизмом. К сожалению не только коммунистическая или советская идеология в мире обучала граждан быть единообразными, чтобы легко использовать население в почти бесплатной по западным меркам «коллективно-хозяйственной» или военной деятельности – на благо прежде всего царствующих придворных вплоть до их дворников. Результаты конкурса «Человек тысячелетия» оказался даже для меня неожиданным – все тексты оказались профессиональными – тема обязывала! Однако ни одно имя «человека тысячелетия» не повторилось в стихах разных авторов хотя бы дважды! И ни одного политического лидера, даже международного, в результатах этого конкурса не оказалось! Сейчас такое мнение легко согласовалось бы с существованием в Украине 200 партий. Тексты стихов и деликатные соображения о перспективах стихосложения мы опубликовали только для наших конкурсантов. Поскольку главным редактором журнала была Потапова, мы ждали её дальнейших действий. Года через два я не выдержал и задал вопрос Алле Вячеславовне – что с журналом? Ответ был таков: «Двенадцать человек были против продолжения развития этой конкурсной системы». Я не спрашивал, кто конкретно, так как знал, что «величают» их здесь придворными лизоблюдами, по аналогии с «магазинами объедков». Так что все тут литераторы мало отличаются – в смысле познания современной действительности. Что касается дипломов об образовании, то Евтушенно, например, не закончил Горьковский литературный институт: там не учат писать стихи. Тем не менее, он спокойно преподаёт «Русскую литераратуру» в двух американских университетах. Мне же мама когда-то предложила правильную методику: хочешь знать математику, сам решай все задачи подряд! Я быстро таким образом выскочил на два класса вперёд. А «Диалектику природы» Энгельса одолел вместе с «Историей древнего мира» в пятом классе, хотя учебника истории ни у кого из остальных учеников не было. Литераторы Украины могут и сами разобраться, кто и на каком уровне пишет здесь стихи по-русски. От представителей разных российских структур я получал в основном такие отзывы – в Киеве много талантливых литераторов, пишущих стихи на серьёзные темы. Начинались мои литературные контакты раньше – с дискуссии в московской «литературке» на тему «графомании», которую вела Рассказова. Она благоприятно отозвалась о моём стихотворении «Почему не обращаемся в балет, а пытаемся пролезть в литературу». Стихотворение было буквальным ответом на точно такой же раздражённый вопрос одного из литераторов той газеты. Как говорится, «и козлу понятно», какие литераторы ему были нужны – молчуны, как в балете. В других газетах мне отвечали ещё прямее: «Публикуем стихи только к знаменательным датам!» Наверно ожидали хвалебных од.
В вышеописанной истории становления русского стихосложения, на мой взгляд, важную роль сыграл Некрасов. Это он своим творчеством потеснил двусложники. Его трёхсложники зазвучали более естественно, но считались прозаичными, поскольку естественность характерна для обычной рассудительной речи, тем более по поводу народных проблем. Может поэтому Некрасова поэтом тоже не считали.
Маяковский по своему вложил лепту в перспективную фразовую систему, хотя работал в акцентной, где количество слогов не имело значения. Он нашёл способ писать лесенкой, наверно не только для того, чтобы больше зарабатывать (платили за каждую строку). У Маяковского каждая строка была фразой – с одним ударением, независимо от количества слов в строке.
Сейчас компьютерная система поломала старые традиции отношения к литераторам, пишущим стихи. Электронные сайты и библиотеки, даже чересчур демократичны, профессионализм в них пока довольно зыбкий даже в определении народной энциклопедии Википедия.
Если литературным властям неугодны стихи демократической направленности, это не значит, что нельзя устраивать конкурсы студийного или домашнего типа, в которых судьями могут быть сами участники. После чтений и обсуждений – места можно определять голосованием. Так мы поступали в 14-16 лет в домашних конкурсах по шахматной композиции. У нас на 5-7 человек была большая коллекция литературы, по которой провели анализ шести тысяч произведений мирового уровня и ознакомились с теорией этого искусства.
Могу предложить систему оценки стихов, разработанную на клубе «Конкурсные системы» «Русского собрания». Она не была утверждена официально, но фамилии разработчиков сохранены. Эта система оценки не была единственной. На клубе рассматривалось около десятка различных систем оценки. Но в результате не осталось ни одной. Кроме потолочно-коррупционной!