I
Зубастая змия воспоминаний,
   извилистая улица забвенья
  ползёт холмами, снами, временами,
   утраченными запахами вея.
    Чешуйчато искрится мостовая,
    под лунной льдинкой тихо остывая,
     и ноет зуб невырванного дома,
     чьим светом я, не ведая, ведома.
      Змия тоски — минувшего апостол —
       таящая не яд, а лишь избыток
       смертельных истин, многими избитых.
      Она телесна, но не вне, а после —
     искусства вдохновительная розга?
     извилина искусанного мозга?

II
    Не проще становиться непорочным,
   чем оставаться молодым и стройным.
    Мы к старости начнём мечтать о прошлом,
   которого мы были недостойны,
  и, веря в глубину чужого шарма,
  чертить татуировку вместо шрама.
 А сочиненья только тем и живы,
 что от избытка искренности лживы —
попробуй дозвонись той юной деве,
чьи слёзы ты нанизываешь в строки!
...Но если жить, не исчисляя сроки,
вдруг кажется: на кухне всё, как в детстве,
 там дремлет, притворившись старой няней,
 зубастая змия воспоминаний...