Я - глава несуществующей семьи.
Факер воздуха, родоначальник глюков.
Начиналась эта повесть очень мило -
два бутуза разрисовывали кубики.
На трёхлетних не находится судьи:
им, как пива или пряного суджука,
не положено трёхмерной карты мира:
мол, детей своей реальностью погубите...

А потом они росли, как два цветка,
попадали под различные раздачи...
"Кем ты будешь?" - приставали педагоги.
"Ну, не зэком же - по меньшей мере, лётчиком!"
И отблёскивало здание ЦК
в полировке странно вытянутых тачек,
и сердца катились в пропасть по дороге -
то булыжной, то ворсистой, то филёнчатой.

Вдруг прервался свежевымощенный путь,
словно сбила нас одна автоцистерна.
Сквозь скафандры ощутили наши души,
как ползёт машина смерти вверх по глобусу.
Даже в море больше некуда нырнуть:
едет трактор по маршруту Крузенштерна;
только ветер, свечку жизни нам задувший,
всё гуляет - ловит Дарреллу колобуса.

Греясь ватником, не брезгуя слюной,
обнимаются кавказец и гречанка.
Он - скуласт, она - носата, а над ними
муравей в толпе хористов не поместится.
Спать пора, а эти визги за стеной -
как движенье наждака по беспесчанке,
но меня уже никто так не обнимет:
разве мама пару раз в пятнадцать месяцев.

Мы одни на этот гулкий коридор -
абсолютно голышом, но в добром тоне.
Мы резвимся у рокочущей стихии,
и девчонкам не понять, что счастье - вот оно.
Это мы застыли в позе айкидо -
каждый с камешком шлифованным в ладони:
непорочные, весёлые, живые -
это МЫ на полотне Петрова-Водкина.