«Меньше жри: проблемы будут – знаешь сам.
Тренируйся в жанре полек, румб и самб», –
наставляла пионерская волна
мой рассудок, доедавший жесть блина.

На извечных показухах дискотек
замполитши, гегемонить расхотев,
заставляли двигать бёдра взад-вперёд,
от чего меня не пёрло и не прёт.

Докажи-ка им, что ты плохой танцор!..
Но – подёргался, замяв бесплодный спор,
чтобы только не сослали в Кокчетав
переваривать нелепейший устав.

Ох и трудно было быть таким, как все!
Свежих соков – что во мне, что в дохлом псе…
Не танцуешь, не смешишь собой манеж –
значит, день и ночь торты да кексы ешь!

Копчик тешится от их пустых угроз…
Жру пельмени – аж на веках мох нарос.
Всё наследство в два дворца и «Понтиак»
стало пайкой арестантской кое-как.

Галстук цвета метастазов и фибром
улетел вслед за виниловым добром –
и с мечтами о турне до Бирюсы
подо мной трещат напольные весы.

В том, что надо, даже полный мой дуал
никогда практиковаться не давал:
были только термовафли да налёт
из лакрицы, что на кладбищах растёт.

Мне на летопись пусть шлёпнут апостиль –
там, глядишь, смогу всех квочек отвезти
к неизведанной сусанинской глуши
и скомандовать: ать-два, гарем, пляши!