Отслюнявь ей тридцать гривен на картофель,
топни кедом и скорей скажи "адью".
Кавалеров нынче валом в Интертопе
для неё - и со слона, и со свинью.

Нам пора в сосновый бор при эмпиреях
с разноцветными настоями цикут.
Соискательницам вечного апреля
ноябри пускай ножонки отсекут.

Конфитюра ананасного излишки
были сладки на всеобщем пикнике,
а теперь текут по беличьей манишке
и слипаются с подкладкой в пиджаке.

За дубравой - то ли солнечная домна,
то ли льды - но ты представь, в который раз
благоденственно, тепло и бескондомно
стих рождается из мёртвых биомасс.

Нам не нужен тот миражный санаторий,
где клиентов ждут козлы под видом нянь.
Остановимся, расплавимся во фторе -
я же знаю: не оставишь ты меня.

И дожди, что будут лить из двух ушатов,
ближе к западу запахнут ковылём,
а к востоку - карбонатом крови сжатым,
но зато Сахару тоже мы польём.

Вешним громом станет твой ещё-не-тенор,
баба Груня не дополет свой редис;
сдует коз пахучий смерч бутадиена -
так внезапно и красиво, что гордись!

Бесовство ветров ещё так-сяк терпимо
после давнего холодного "адью".
Просто реже вспоминай, что Агриппиной
звали пассию недолгую твою.