Берём водительскую ногу, запекаем…
Всё справедливо, и не трожь мою шизу!
Вот «Жигули», а вот пацан, что дал пинка им
через приплюснутый педальный блок внизу.

Сливаем кровь, гуляш обваливаем в кляре,
без фанатизма добавляем кардамон…
Любую сволочь мы добычей представляли,
но кто б сказал, что ей окажется Димон?!

В своих решениях не только он был странен:
при виде тачки я и сам горячеват.
В суммарном векторе водительских стараний
я мог ему хоть на дворец награчевать,

что подтвердил бы и забор, и остов лавки,
где солнце штампом золотым скрепляло пакт –
и были узы откровенно тугоплавки,
и мент под братство не советовал копать.

Когда мне чудится, что справа кровный братик
заворожён и вновь несёт щенячью муть,
а сам, сменив меня, секунд бы пять истратил
на свой ответ, притормозить или свернуть, –

всё возвращается: и смысл синичьих писков,
и самовольных спорышей бессменный дух,
и я так рад, в кладовке маминой порыскав,
найдя братишке амулет от оплеух!

…Хорош предатель по частям пыхтит в духовке.
Хоть в маринаде – всё равно не без душка.
Нести скелет пришлось на мусорник в три ходки,
а сколько чистящего надо порошка!

Была б мечта моя весь век пушисто-белой,
да всё, что вскрылось, больно глупо и кругло.
Цвети, Димончик, петушиной сальмонеллой!
Оно само машинку, сука, повело…