Случается так, что люди «конкретно парят»:
Причем, все равно, бомонд это или быдло…
Катюхе – семнадцать. Сессия. Бросил парень:
Не первый, конечно, но все равно обидно.

Планета застыла в беге, как мертвый кратер,
Но мама сказала: «В мире – отнюдь не тесно».
Она на меня взирает, как на Сократа,
И робко сует клочки подростковых текстов.

А души меняют быстро и по безналу.
Над городом солнце бредит и месяц брезжит.
Катюша, Катюша, если б ты только знала,
Что та, кого ты робеешь, ревет не реже!

И падает курс на души – попробуй, сладь-ка.
Проси не проси – в итоге получишь фиг ты.
Мне – тридцать. И тоже сессия. Бросил «дядька»,
Но надо идти к студентам – читать о Фихте.

На всех не нашлось Освенцимов – случай ясен.
Действительность стала смайликом в веб-конверте.
Я знаю, что Апокалипсис состоялся
Как некая невозможность достойной смерти.

Весна ворвалась под «Битлз» в болото быта.
Эстетикой хиппи тянутся к небу травы.
Катюха не верит. Жизнь у нее разбита,
И склеить ее никто не имеет права,

Включая меня… Тем временем, наши души
Черствеют, темнеют, крепнут и дорожают.
Прадедовы Женя, Женечка и Катюша
Вернулись в страну и видят: она – чужая.

А я ухожу – в бессмертие или ближе? –
Историю пить из братской нательной фляги.
И снова бездомный ливень клеши мне лижет...
Меня уже нет, богема.
Спускайте флаги.
                                            15 апреля 2012 г.