Я пыталась создать монастырь на дому.
Все вела по уму. Но тогда почему
не вошел в него Бог, не принес благодать,
не изволил мне тишь и смирение дать?
Почему, у иконы молясь в полутьме,
я другое лицо рисовала в уме
и другому шептала под видом Небес:
«По Тебе до великих тоскую я слез…
По тебе изнывает душа, Святый Дух…»
Но один монастырь – не вместилище двух
осторожных, ревнивых и черствых богов.
Не сошла благодать, не взломала оков.

…И настал тот предельно-беспамятный час…

Рухнул идолом русичьим иконостас,
ноги жарко топтали иконы, и кровь
Приснодевы струилась, пятная покров,
руки дрожно кромсали ножом образа,
вырезая тупые, слепые глаза…

Это просто картинки!
                                      В них нет ничего!
Никогда не жило
                             в них
                                        мое
                                               Божество!
Никогда через эти лубочки
                                                Оно
и не видело даже меня!
                                        Ни одно
мое слово
                     не слышало!

…Только теперь
не заткнешь свои уши, Божественный Зверь!

Зацени-ка
                  молитовку русскую,
                                                       Бог!
Как тебе эти доски, обрывки у ног?
Этот втоптанный ладан, разлитый елей?

И – за это! – сойди и меня пожалей!

…Что ж…
                 сгребу эту кипу застывшей рукой
на совок… Эх, обрывок свалился… Какой?

Не ликует, а в боли корежится бес!

«…по Тебе до великих тоскую я слез…»