Полвека тому вперёд. Валяется сноб в грязи.
Мимо проходит тучами персонал
больниц и детских садов - ни одного непьющего.
Более-менее трезвый заходит чувак в магазин:
"Мне рыбочистку для давки молотого зерна,
швабру и одного шоколадного Ющенко".

Под южного ветра цыганско-турецкий говор
сползаются в подворотню аскетам на зависть
гадюки, кроты, аскариды - крутая тусня!
А мне бы в этой стране хотелось другого -
чтобы водители метко в столбы врезались,
засматриваясь на меня.

Секс. Это то, что прописывают доктора.
Кто у истоков стоял - история прозевала.
Вот и флейтиста в постели чумой обносит.
Спор неуместен: любая доктрина мудра.
Не правда ли - музыкантов в подвалах валом,
а этот - ну что... хорошенький был альбиносик.

А мне бы братишку - неужто это так трудно? -
собранного июлем из клевера и хвоща!
Что, не для этого изобрели сверхмодуль?
Пахнущее ромашкой темечко тонкорунное
я б только так врукопашную защищал
от барышни, строящей глазки поодаль.

Бёдрами к напомаженному памятнику припав,
усердно целует культовый медальон
заслуженная учительница - Гуинплен в очках.
Так надувался гелием безмордый жёлтый удав,
лопнул над крематорием, зацепился за клён -
вон он висит, как ющенковская ленточка.

Оставь патриотов в покое - пусть повисят,
а то воевать - это для них как "здравствуйте",
да и плодятся - не накуёшься мечей...
Только бы мулька сбылась, чтобы мне в шестьдесят
"Мальчик, выходишь?" - вопрос задавали в транспорте,
а в девяносто и вовсе - "Мальчик, ты чей?"