Кончай выдавливать слезу - им несть числа,
и кто наглей, тот перетянет одеяло.
И если даже та старуха умерла,
литература ничего не потеряла.

Цветных альбомов как откроешь голый срам -
он для разминки полушария прогрузит
да как ударит левой задней по шарам -
с одной попытки будешь в самой дальней лузе.

Крикливых авторов, зазнавшихся вконец,
перстом негнущимся запугивает нервно
погонщик стада заколдованных овец -
тотемный дедушка за тридцать сладких евро.

Однако ж пишут, нагнетая свежий флюс
берестяному жеребцу из местной Трои!
И отчего я в автошколу не ломлюсь
с таким же прапорщичьим пылом и настроем?..

Чтоб был поклонником стихов моих Гордон,
а то и вовсе Ельцин-младший, - я не против.
Но я предвижу ваш сержантский выкидон:
вы всё равно мне вместо них бабуль припрёте.

О неизбывная богемная юдоль!
Ведь ни один старик Киркорову не скажет:
"Давай, Филипп, не занимайся ерундой,
а посещай монастыри да эрмитажи!"

Вчера мне снова подарили пухлый том
репатрианты Мариупольского графства.
Открыл. Читаю. "Край мой милый, отчий дом!.."
Какая свежая строка - хоть копирайт ставь!

Рулоны больше не нужны - я книгу рву,
и стойкий вывод формируется в рассудке,
что матюком Хмельницкий держит булаву
и что Богданом был он назван в честь маршрутки.