На самом деле я мечтала снимать малобюджетный артхаус в багровых тонах, потому что человек рожден для скуки, как птица для счастья, время съедает тебя, душу съедает страх, только надпись “low battery” в тон запястья напоминает о хитросплетении наших жил – кто кого перехитрит и не будет здесь брошен первым, а потом объявит, что просто с тобой дружил, и никогда не жил, но в угоду нервам изобрел тут новую искренность как психоанализ и стыд, теперь пишет о своих возлюбленных, которые спят в канаве, иногда говорит с умилением, чаще всего острит, а они внимают почтительно, что-то сказать не в праве. Первая любовь говорит – понимаю, что я тебе не нужна, потому что нет никаких других любовей, и снежным комом эта ночь, которая всем нежна, сметет тебя с доски, и пиши знакомым, что худенькая девочка с глазами цвета волны носит кефир в авоськах и чтит Донцову, но это переписать мы уже совсем не вольны, потому что все получают сполна по слову. Вторая любовь, третья, четвертая, замкнут круг, с кем тебе слаще пьется кровушка волчья, чтобы себя в окне не увидеть вдруг, еще одну себя разрывая в клочья. Неужели все они настоящие, так на тебя глядят, тянутся ручками бледными перьевыми, нечего больше писать, проступает яд, радует град глаза заливные в Риме. Неужели все они настоящие, а не просто один муляж, в котором новая искренность тоже имеет цену, которую нужно спрятать, поэтому воск размажь, я выбираю платьице, утром его надену, а как они режут брюкву и на тебя глядят, говорят, что нужно менять освещение, сценариста и смысловой тобою разбитый ряд, тереть до бела, здесь будет когда-то чисто. А я говорю, что очень люблю дор блю, но в основном терплю сорта покомфортней, ну а тебя я тоже давно люблю между Исакием и морковною подворотней, и если ты мне скажешь, что мы должны быть родней, я брошу всё, столбом соляным не устану стоять вот здесь, не угнаться за пеной дней, раствор соляной слегка оживляет рану, и если ты мне скажешь, что это был сон из тех, которые снятся ночью весенней многим, я промолчу, поступали не на физтех, а этим молчальникам лучше молчать убогим, чем говорить «люблю» на всех языках земли, всё равно не отвертишься, будешь призван к ответу, и за них за всех, как за себя, моли, потому что одно половодье смягчает Лету.