Миссис Бин муженька дождалась.
«Лучше б был он смутьян, ловелас
или наркоторговец», – в отчаянии подумала.
Он вошёл, снял один сапог,
повернул к потолку пупок
и консервы побил пластмассовыми ходулями.

Тёте с дядей – по пятьдесят,
но вскипают дожди: свят-свят!
Это вам не безвкусный шарж на «Большую разницу».
А по сути ей повезло:
было б выспренное трепло –
не нашла бы минуты позавтракать и накраситься.

Он без комплексов. Он святой.
За картинной его пустотой –
бесконечность. Светла, многозвёздна и адекватна.
В толк общественность не возьмёт,
отчего этот обормот
лопоух... А он вовсе не Роуэн, он Махатма.

Галстук скомкал, штаны протёр –
и плевать, что он не шахтёр,
абсолютно всем и всему, кроме совладелицы
дома, сада и гаража.
Кто взъерошится, тот ханжа:
все помрут, а его парадиз никуда не денется.

Ранним утром на Спейсшир-стрит
плащ разношенный улетит –
что ты делать станешь, женщина из общаги?
Купишь зонтик от нефиг есть,
посетишь эмигрантский съезд,
чукчу с маслом собачьим найдёшь на оленьей тяге...

Так что лучше на всё наплюй.
Вместо фабрики белых пилюль
пусть живёт под небом фасолевая фамилия –
неуклюжа, но так вольна,
что тупит остриё рожна,
и наивна, как вся политика ненасилия.