И было все. И даже страсть толпы.
Как ветрена порой любой любовь народа!
Теперь вот – шконки, камеры-гробы…
И сидя в них, ты шепчешь нам: «Уроды!»

Дурак! Диктатор! Новый Донасьен!
Твоя вдова трясется под соседом.
Ты диалог ведешь средь мертвых стен
С Милошевичем или с Пиночетом.

Ты пишешь другу в Ливию письмо,
Мол, Аристарх, договорись с таможней,
Мол, завтра шмон и послезавтра шмон
И выдержать все это невозможно…

А я стихи, хотя их слог не нов,
Пошлю тебе. Прими их, брат, как шутку.
Пусть не полезней шерстяных носков,
Но подойдут, чтоб сделать самокрутку.